Именем Земли (сборник). Сергей Лукьяненко

чтоб ты стала счастливой. Все хорошо.

      Кто-то смущенно кашлянул за моей спиной. Я повернулся и увидел вежливо улыбающегося официанта.

      – Простите, ваше имя – Михаил Кобрин?

      Я кивнул.

      – Вас вызывают по видеофону. Очень просят подойти.

      Я крепко сжал Катину ладошку. Ободряюще улыбнулся, прошел в маленькую стеклянную кабинку.

      С экрана смотрел куда-то мимо меня Эдгар.

      – У Марии и Андрея Денисенко нет и никогда не было сына, – вялым, бесцветным голосом произнес он.

      – Я видел его. Говорил с ним, – тупо ответил я.

      – И я видел. В записях темпорального зонда, который следил за тобой. Мальчик существовал только в прошлой реальности. В нынешней его нет. Искусственное оплодотворение материалом неизвестного донора десять лет назад не увенчалось успехом. Так сказано в медицинской карте, понимаешь?

      – Наше вмешательство затронуло эту женщину?

      Эдгар кивнул. Сказал, почти переходя на крик:

      – Я и не подумал проверить приемных родителей. Я просчитал на машине только наши с тобой жизненные линии. Понимаешь? У меня осталась лишь пленка. Мальчишка с велосипедом… Он очень похож на моего сына… который погиб. Если бы я увидел его раньше, то догадался бы и сам.

      – Башня из кубиков рассыпалась, Эдгар. – У меня даже не было сил утешать его. – Она упала, а мы под обломками.

      Я повернулся и пошел к девушке, которую мне придется любить.

      Вкус свободы

      Перрон был пуст.

      Я постоял немного на цветном бетоне, глядя на вагончик монора. Медленно сошлись прозрачные створки двери, вагон качнулся, приподнялся над рельсом и ровно пошел вперед. Пустой вагон, уходящий с пустого вокзала.

      А чего я еще, собственно говоря, жду? Ночь. Нормальные люди давным-давно спят.

      Я двинулся по перрону, стараясь наступать лишь на оранжевые пятна. Цветной бетон вошел в моду лет пять назад, и у мальчишек сразу появилась игра – ходить по нему, наступая лишь на один цвет. Достаточно сложно, между прочим. Приходится то семенить, то прыгать, то идти на цыпочках, опираясь на крошечные пятнышки выбранного цвета.

      Сейчас оранжевая дорожка вела меня вдоль длинной шеренги торговых автоматов. Чувствуя мое приближение, они включали рекламу, и я шел сквозь строй довольных, веселых, пьющих колу, жующих горячие бутерброды, моющих волосы шампунем от перхоти, слушающих исключительно «Трек», курящих безникотиновые сигареты людей. Я даже посмотрел, не удастся ли пройти к автоматам и взять баночку колы. Но оранжевых пятен между мной и колой не было. Я двинулся дальше – вдоль жизнерадостно клацающей дверями стены вокзальчика, мимо информтерминалов, телефонов, мимо пологих спусков с перрона, ведущих к городку. Судя по надписи над вокзалом, почему-то несветящейся, незаметной, город назывался Веллесберг. Я в общем-то ехал в городок китайских переселенцев И Пин, но за пять часов монор надоел мне до отказа.

      Оранжевые пятна перешли