Cезон любви на дельфиньем озере. Ольга Арнольд

как есть ей не хотелось, то она забавлялась, вырабатывая различные формы удобного ей поведения у своих дрессировщиков – так мне, по крайней мере, казалось.

      Было еще одно место на базе, которое страшно меня привлекало – домик ихтиологов. Он стоял на отшибе, в ограде возле него была калитка – индивидуальный выход на пляж. В отличие от других стандартных жилищ, он состоял из трех комнат, и там была даже передняя, которая служила и кухней: там стояли электроплитка и холодильник, так что ихтиологи могли функционировать отдельно от остального лагеря. Тем более что к домику была проведена вода: перед домиком в аквариумах и небольшом круглом бассейне жили не только морские рыбы, но и пресноводные.

      Главным украшением этого дома был огромный аквариум, который занимал чуть ли не целую комнату. В нем были представлены практически все черноморские рыбы, и наблюдать за ними можно было до бесконечности. Напротив аквариума стояла длинная деревянная скамейка, и при желании можно было просто лечь на нее и наблюдать, наблюдать, наблюдать… Даже спускаясь под воду с аквалангом, всего этого увидеть невозможно, по крайней мере, за одно погружение – ведь здесь было собрано практически все, что обитало у здешних берегов, и мне иногда казалось, что я смотрю какой-то фильм о подводном царстве и даже порою сама вхожу в кадр. На дне из-под камней выглядывали страшные на вид шипастые скорпены; тут же можно было с трудом различить очертания камбалы – небольшой, конечно, потому что для большой нужен был бы аквариум во весь этот дом. Тут же суетились обыкновенные бычки, еще не в томате. В толще воды сновали маленькие блестящие, отливающие перламутром зеленушки; ближе к поверхности серебрились кефали, такие изящные в своей привычной среде. Стайки рыбок-ласточек, черных с вырезанными треугольником, как у настоящих ласточек, хвостами, летали по аквариуму; тонюсенькие рыбы-иглы как бы пронизывали своим заостренным полупрозрачным телом воду. Тут же болтался как бы случайно сюда попавший морской дракончик, такой безобидный на вид – но я-то знала, что у него, как и у более толстых и очень вкусных морских коров, есть ядовитые шипы. Не обошлось, конечно, и без пятнистых барабулек; но больше всего меня очаровывали морские коньки. Их в аквариуме была целая стайка; я могла до бесконечности следить за тем, как они передвигаются, как извиваются их гибкие хвостики, мне казалось даже, что их лошадиные мордочки меняют время от времени свое выражение. Я только жалела, что тут не было ни скатов, морских котов и лисиц, ни, тем более, черноморских акул-катранов – но они бы сюда просто не поместились.

      Особенно часто я приходила сюда в самые трудные для меня дни после гибели Сергея, и просто созерцание, погружение в этот мир постепенно приводило меня в норму – тем более что на море был шторм, к берегу подошло холодное течение, и работать в воде было невозможно. К тому же в домике ихтиологов меня всегда привечал Феликс, знакомый мне с детских лет, такой солидный и надежный… Он и внешне выглядел как человек