Счастье. Кай

в одну точку.

      Парень стал спать прямо в палате на стуле, потому что та каждую ночь просыпалась от кашля и не могла вздохнуть. Приходилось её немного нагибать, чтобы кровь, гной и слизь смогли спокойно выйти.

      В один из дней, когда Жан кормил маму, её снова вывернуло в тазик, вперемешку с гноем и кровью.

      – Не нужно, – прохрипела мама сквозь силы.

      – Не нужно кормить тебя?

      Мама качнула головой и громко закашляла, прикрыв рот салфеткой.

      – Не нужно жалеть меня, – каждое слово давалось ей с таким трудом, что отбирало последние силы. – Все мы когда-нибудь умрём: твой отец, твои друзья. Ты тоже когда-нибудь умрёшь. Просто, я уйду немного раньше.

      – Не говори так.

      – Не говорить что? Очевидные вещи? – она поманила Жана пальцем, чтобы тот наклонился и ей не пришлось тратить силы на голос. – Послушай, малыш. Первое время будет очень сложно. Не смей опускать руки, понял? Ты не просто ребёнок. Ты мой сын, Жан. Мой, – Жан поднял голову к потолку и закрыл глаза, чтобы сдержать слёзы. – Если вдруг тебе нужна будет поддержка, если вдруг станет плохо и невыносимо – положи руку на сердце, – она взяла его руку и положила себе на грудь. Под тонкой кожей и больничным халатом парень едва мог уловить удары. – Твоё сердце – моё сердце. Знай, сынок, что тебя я никогда не оставлю одного.

      После работы Жан снова шёл в больницу. Сегодня он прихватил сказку «Сказание о скале», которую кто-то оставил на стройке, где он подрабатывал.

      Как обычно сев перед изголовьем кровати, чтобы хорошо было видно лицо матери, Жан начал читать сказку.

      – Жан, ноги, – тихо прошипела она, елозя на постели.

      Мальчишка тут же отбросил книгу и принялся разминать стопы, сгибать и разгибать ноги в коленях.

      – Болят?

      – Такое ощущение, что я их не чувствую.

      Если бы у женщины в тот момент были силы, то она бы почувствовала, как ладони сына ослабли, а затем начали трястись. Жан отвёл голову к окну и прикусил губу, стараясь сдержать слёзы. За окном щебетали птицы. Он так хотел вывести маму на улицу, чтобы она, наконец, вдохнула свежий воздух; хотел принести ей твёрдую пищу, чтобы она, наконец, вспомнила вкус еды; он хотел просто выйти из этой чёртовой больницы, чтобы больше никогда не видеть эти мрачные коридоры.

      – Спина.

      Хрип мамы вытащил Жана из раздумий, как удочка вытаскивает рыбу на берег. Ему пришлось привстать, чтобы помочь маме сесть. Наклонив маму, он стал бережно массажировать спину, смотря за её реакцией.

      – Такое чувство, что всё немеет.

      Её шёпот был похож на тот, когда в детстве она читала Жану сказки на ночь. Её тяжёлое редкое дыхание заставила мальчика аккуратно положить маму.

      – Уже лучше?

      Мама молча повернула голову в сторону сына. Радужка её глаз была абсолютно чёрной. Она пристально смотрела на Жана, забывая даже моргать. Жан посмотрел на её грудь – ещё дышит.

      – Голова!

      Её визг заставил Жана соскочить с места. Он тут же нажал