Несовершенные. Федерика Де Паолис

и жесткая – неприятная женщина. Разглядывая в ванне свои длинные ноги, она решила, что в сравнении с Майей должна казаться Хавьеру великаншей. С него ростом, такая же долговязая, с плотными мышцами. Их тела идеально подходили друг другу: та же длина и объем, те же порывы, скорости, желания. Должно быть, такая синхронность возникла из-за нехватки слов – тела искали альтернативные способы общения.

      – Вы что делаете? – Гвидо возник на пороге ванной.

      Стоял истуканом, что добавляло его тону суровости, и удивленно их разглядывал. Наталия резко обернулась и тут же заревела, а Габриеле едва взглянул в его сторону. Анна инстинктивно прикрылась, ощутив во всем этом – мыслях о Хавьере, разделяемой с детьми наготе и в полном отсутствии стыда – что-то неприличное.

      Гвидо молча удалился, и она заторопилась вылезти из ванны. Накинула халат, туго затянула узел на поясе, словно в наказание. Надо как-то оправдаться. Но за что? Нельзя же было оставить детей одних в ванне, они еще слишком малы. Но она все равно побежала искать мужа – в гостиную, на кухню, в спальню. Вот он, стоит спиной к двери, склонившись над ее телефоном. Проверяет ее мобильник? Но почему? Что он там ищет? Их раскрыли? Майя все узнала и ему доложила?

      – Что ты делаешь? – спросила она.

      Гвидо не ответил. Она вернулась к детям на дрожащих ногах, вытащила их из ванны, и только теперь из спальни донесся ответ Гвидо.

      – Нам надо поговорить, Анна, – безапелляционно заявил он.

      5

      На пороге появилась Кора.

      – Что ты тут делаешь? – удивилась Анна.

      – Мне позвонил ваш супруг.

      – Правда?

      – Да, – вмешался Гвидо. Он так и не снял куртку. – Идем?

      – Куда?

      – Надо поговорить.

      – Сейчас надену что-нибудь.

      Анна хотела возразить, но мысль о том, что муж все узнал, делала ее покорной и податливой. Она натянула одежду, в которой выходила утром, и заметила расплывшиеся под мышками пятна пота. Взмокла из-за встречи с Майей. А теперь чувствовала себя грязной, помятой, усталой.

      Они вышли, не попрощавшись с детьми, спустились по лестнице и перешли дорогу, держась друг от друга на расстоянии. Низко, по-волчьи, выл разбушевавшийся ветер. Дверцы машины захлопнулись с трудом.

      – Куда мы едем? – спросила Анна, отбрасывая волосы со лба.

      – Куда пожелаешь.

      Гвидо не завел мотора. Прищурившись, глядел сквозь ветровое стекло, словно пытался рассмотреть что-то впереди. Он едва заметно подрагивал, лицо бледное.

      – У тебя все в порядке? – выдавила Анна, страшась задавать вопросы.

      – Нет, не думаю.

      Анна ждала продолжения. На его лице – ни намека на злобу или ярость. Скорее печаль.

      – Анна, я не знаю, как начать. – Он повернулся к ней. – Думаю, нам нужно взять паузу.

      – Паузу? Это ты так пытаешься сказать, что мы должны расстаться?

      Гвидо снова уставился вперед.

      – Слишком многое у нас с тобой поломалось. Мы отдалились, сама знаешь. Можно было бы так и тянуть всю оставшуюся жизнь – я ночую