На вершине бездны. Артем Евгеньевич Белянин

Осталась у меня в Орлеане одна дама. Хотя зная её безудержную тягу к вину и веселью, едва ли она ещё остаётся моей.

      – А я вот редко пью. Только когда нет настроения петь, а господин Годо очень просит.

      – Ты поёшь? – с искренним удивлением спросил Гаспар.

      – Да и немного играю на мандолине. Пою иногда для посетителей трактира. Хотя чаще я бываю на кухне. Говорят, что никто таких вкусных пирогов не печёт во всей Ракше. Я нарасхват, – улыбаясь, кокетливо сказала она. – Господин Годо часто говорит, что трактир только на мне и держится.

      – Убеждён, он не льстит, – откусив край пирога и зажмуривая от удовольствия глаза, произнёс Гаспар.

      – А хотите, я и вам спою? – подскочив на стуле, вдруг оживлённо спросила она.

      – Спрашиваешь?! – вытаращив на неё свои карие глаза, сказал Гаспар.

      Пышка, словно на крыльях, выпорхнула из комнаты и тут же вернулась, сжимая в руках мандолину. Приняв артистичную позу и игриво посмотрев на Гаспара, она заиграла. Комната наполнилась мелодичной грустью.

      Гаспар глубоко втянул носом воздух и, прикрыв веки, стал слушать. Она запела. Голос Даримы, льющийся, звонкий и чистый, тронул его до глубины души.

      Дарима пела о любви, грустной и неразделённой. Ей удалось задеть его за живое. Гаспар с трудом сдержал слёзы. С годами он становился всё сентиментальнее, и это ему в себе не нравилось.

      Когда Дарима умолкла, он протянул руку и, взяв её ладонь, нежно поцеловал запястье.

      – Это было божественно, – со вздохом признал он.

      – Благодарю. Мне безумно приятно, – смущённо ответила она.

      – Дарима-а-а-а!!! – раздался чей-то голос в прихожей.

      – Ой, ну всё! Я побежала. Без меня на кухне уже беда, – взволнованно и суетливо сказала она и, по-детски помахав Гаспару рукой, скрылась за дверью.

      Крестоносец выдохнул и, с хрустом расправив плечи, поднялся с кровати. Слегка прихрамывая, он подошёл к столу, у которого на стуле была приготовлена чистая одежда. «Моя, должно быть, вся в грязи и крови». Одевшись, Гаспар взглянул на слегка короткие рукава и, ухмыльнувшись, завернул их до локтя.

      Тело Гаспара уже окрепло, и находиться в кровати он уже не мог. Выйдя во внутренний двор, крестоносец осторожно прислушался. Никаких подозрительных голосов, только кудахтанья кур и хрюканье свиней, доносившиеся из хлева.

      Обойдя двор по кругу, рыцарь вдруг услышал чей-то торопливый топот, раздающийся за высоким деревянным забором.

      Выглянув, Гаспар увидел мальчугана, резво вбегающего на крыльцо дома. Отворилась дверь, парнишка что-то передал Дариме и тут же шмыгнул в подворотню. Через несколько минут девушка показалась в дверях, выходящих во внутренний двор.

      – Господин Гаспар, вам письмо, – сказала Дарима, протягивая крестоносцу клочок бумаги.

      – Мне? – удивлённо глядя на письмо, спросил Гаспар.

      Бегло прочитав несколько строчек, Гаспар нахмурился.

      – Что-то случилось? – взволнованно спросила Дарима.

      – Где сейчас Годо? – строго спросил он.

      – Он