Академия любви и ненависти. Ирина Коняева

Жарким.

      До чего красив. Нереально. Невозможно красив и притягателен.

      Накопители на его груди блестят, подсвечивая, подкрашивая своими цветами атласную кожу, выделяя каждую мышцу. И я не в силах сдержать порыв. Провожу рукой по крепкой шее, груди, пальчиками обрисовывая каждый самоцвет, спускаюсь к рельефному прессу.

      – Кори. Эли… – шепчет сбивчиво Роберт и вновь тянет меня к себе, целует лихорадочно и горячо, сжимает в объятиях. И эта его ошибка, столь редкая, уникальная, почти невозможная, окончательно сводит с ума.

      Он тоже утратил контроль.

      Ладно я, но Роберт утратил контроль! Ледяная глыба! Айсберг!

      И эта мысль неожиданно отрезвляет. Совсем чуть-чуть. Немножечко. Но я вздрагиваю в его руках, тем заставляя его остановиться, осознать произошедшее.

      – Роберт, – шепчу испуганно, когда вдруг доходит, что я сижу в луже остывшего чая, который всё ещё растекается по столу, падает тяжёлыми каплями на деревянный пол. А на мне лишь штаны и остатки майки. Очень скудные остатки. Мало что прикрывающие.

      Мгновение – и он собран и деловит, спокоен и уверен в себе, даже дышит размеренно и тихо. Только чернющие глаза выдают бешеное возбуждение. Может, есть ещё доказательства, но он уже отстранился, а я ни за что не опущу взгляд, чтобы проверить.

      – Ещё один урок – нельзя провоцировать мужчину.

      – Запомню. – Мой голос срывается, подводит. Я слишком ошарашена взрывом страсти, сбита с толку. Не знаю, что делать. Бежать некуда – мы заперты в одной спальне.

      Роберт едва заметно шевелит пальцами, и жидкость со стола и моей одежды исчезает без следа.

      – Ты всё равно сегодня спишь на полу, – произношу, безуспешно стараясь добавить ехидство, которым обычно прикрываю смущение.

      – И не мечтай, – отвечает он так, что становится немного легче. Спорить с ним куда проще, чем целоваться. Безопаснее – точно.

      Он подзывает пальцем свою майку и надевает на меня, но из-за разницы в габаритах толку от неё немного. Спрыгиваю со стола, бегу к шкафу, практически ныряю в него, чтобы переодеться в своё, и уже куда увереннее прячусь под одеяло, начиная подворачивать края.

      – Никогда не спал с мумией, – язвит Роб.

      – Всё когда-нибудь бывает в первый раз, – отвечаю занудным тоном.

      Он ложится рядом, не удосужившись вернуть на тело майку, которая хоть немного мешала бы моему любопытству. Зажмуриваюсь, пытаюсь отвернуться к стене, но в ограниченном пространстве и в спелёнатом виде это непросто.

      – Не крутись, – командует Роберт и просовывает свою ручищу под ворох ткани, в котором я прячусь. Куколка с гусеницей внутри послушно меняет дислокацию. Носом упираюсь в один из накопителей, который недовольно колет меня нелюбимой стихией.

      – Роберт, твои камни меня обижают, – жалуюсь я, потому что более безопасной темы для беседы сейчас не существует.

      – Они мстят за меня, – добродушно шутит он. – Спи. Скоро подъём.

      Раздражённо думаю, что спать, когда тебя душат в объятиях, суют в нос жестокие