Ника. Реально, как во сне. Юлия Александровна Фомина

откупорив, разлила добрую половину по бокалам. Со знанием дела.

      «И дочку себе под стать растит – чтобы та тоже выросла и стала наследственной матерью-одиночкой с кривыми ногами. Зачем нищету плодить, если для себя так и не пожила? Хотя, с такой внешностью и не поживешь, пожалуй…»

      Ника постепенно приходила в себя. Одновременно с осознанием ситуации «изнутри», к ней пришла яркая кроваво-коричневая, до черноты полыхающая непередаваемой терпкой пряностью ярость. Она застилала ее взор, делая картинку неверной, как если бы она смотрела на комнату сквозь бокал вина. Во рту стало кисло-горько, хоть водой запивай.

      – Пошла отсюда вон! – вдруг четко и ясно, почти нежно просипела Ника.

      Сказать, что Катя была удивлена таким поворотом событий – это ничего не сказать.

      Не очень хочется описывать дальнейшую некрасивую сцену. Четыре ступеньки Катя честно пролетела, благодаря преданному ей Никой ускорению. Но с управлением своим телом она быстро справилась, что наводило на подозрения об опыте в подобных вещах… Следом за ней полетели модные 11-сантиметровые шпильки с кроваво-красной подошвой.

      Очень неприятно разочаровываться в людях. Особенно в тех людях, что вхожи в твой дом. Такие моменты лучше забыть. А, может, лучше и не знать совсем? Теперь Катя ушла навсегда из жизни Ники. Но… Невелика потеря….

      Ника была опустошена. Бутылка вина была откупорена. Ника, поморщившись, сделала глоток прямо из горлышка – кислятина.

      Мама вернулась с кухни:

      – А… Где Катя?

      – Ушла Катя, – сухо ответила ей Ника.

      – Вот как? «Может прозрела наконец-то? Давно пора было ее в шею гнать, погань такую. Вечно приходит расфуфыренная, деньгами хвастается которые она насо…»

      – Да, мам, ну вот как-то так, – Ника болезненно дернулась, услышав, что мама в мыслях практически точно повторила часть того, что ей пророчила проклявшая ее цыганка. Ну вот, опять вспомнилась.

      Ника, прежде радовавшаяся цыганскому проклятью, задумалась – а нужно ли ей было слышать мысли подруги? Особенно когда она при этом так искренне любяще улыбалась ей… Дружили же… Эх…

      – Ну и ладно, – философски вздохнула мама, – на одну тарелку меньше мыть. Идем за стол.

      Ника покорно поплелась. Есть, как-то не хотелось. Нужно было бы все обдумать. Автоматически, она смахнула в вазочку для хранения несортированных мелочей рекламу салона с пригласительным купоном.

      – Ты не забыла, что вам сегодня на рисование? – напомнила Нике мама.

      – Не на рисование, а китайскую каллиграфию, – привычно ворчливо поправила маму Ника. Она взглянула на часы и кликнула Ниночку собираться.

      Лана, преподаватель новомодной нынче китайской живописи и китайской же каллиграфии занималась с Ниночкой каждую неделю уже несколько лет, т. е. еще до того момента, как эта тема стала модной и популярной.

      Ника давно заметила, что у Ниночки неплохие способности подражать и запоминать, когда она говорила что-то по-китайски.

      Мама, конечно же, не одобряла