Сказка о ночном музыканте. Елена Городенцева

сбросив наземь, до смерти забьют.

      А мать и сын, что сделаны из веток,

      Лишь ждут, когда их прочим предпочтут.

      Они мгновенно могут измениться,

      Когда ногами их поставят в пруд.

      В тот миг возможно ты оторопеешь,

      Ведь скакуны те будут красивей

      Пасущихся, таких же чернокожих,

      С блестящей гривой вороных коней.

      Сейчас увидеть можно только образ.

      Тому ж, кто их от чар освободит,

      Они послушны будут и покорны.

      И это пусть тебя не удивит.

      Возьми с собой в дорогу лишь меньшого.

      Шепни ему на ухо: «Мы друзья…»

      И если он с тобою согласится,

      Откармливай его, хотя б три дня.

      Когда ж он восстановит свои силы,

      То по небу, как птица понесёт.

      Но без хорошей упряжи бесспорно,

      Тебя конь далеко не увезёт.

      Искать тебе её будет не нужно.

      Конечно сбруи нет на нём сейчас.

      Однако если скажешь: «Приоденься!»,

      В неё он облачится в тот же час.

      Сначала упряжь будет золотою,

      Достойной скакуна, то не отнять.

      Она прекрасна, этого не скрою,

      Но красоту придётся поменять.

      Вновь повтори ему: «Переоденься!»

      Он должен облачиться в серебро.

      Убранство будет ярким и блестящим,

      Но вновь не соглашайся на него.

      Остановись, как сбруя станет кожей,

      Тогда спокойно на коня садись,

      И он помчит тебя куда захочешь,

      Легко, как ветер, поднимая ввысь.

      Скакун послушно станет отзываться

      На каждый, направляемый твой жест.

      Не пожалей три дня для становленья,

      И ты за миг доскачешь до тех мест

      Куда тебе спешить бесспорно нужно.

      Там от себя его освободи.

      И в город необычный за собою,

      Коль станешь дорожить им, не веди.

      Понадобится – сам тебя отыщет,

      Скажи лишь: «Конь мой верный отзовись!

      Поля, леса минуя, тучи, горы,

      Передо мною так, как есть явись!»

      И он возникнет там, где пожелаешь.

      Запомни лишь – о друге умолчи.

      Похвалишься кому-то – он исчезнет.

      Тогда уж понапрасну не зови».

      Поверхность камня стала изменяться.

      Синь тёмная вновь стала голубой.

      В руках лежал обычный с виду камень,

      Хоть был на самом деле не такой.

      Давид убрал его в суму поглубже,

      Присматриваться стал. И вот он путь –

      Прямая и неброская дорожка,

      Что не давала в сторону свернуть.

      Как обещал ему волшебный голос,

      Увидел парень лошадей «седых»,

      Почти что белых, стройных и красивых,

      Проследовав, однако мимо них.

      Но только повернулся к ним спиною –

      Услышал, что те просятся гулять.

      Они заржали, им хотелось воли.

      А так как он привык всем помогать,

      Тотчас же к ограждению вернулся,

      Преграду для седых коней открыл,

      И