Холостяк. Выжить после развода. Виталий Штольман

рубль заплатил.

      Я вытащил из кармана тысячу и сунул бумажку в нагрудный карман его рубашки.

      – До свидания, Миша!

      – Но…

      – Без «но»! Выбирай!

      – Пойдем, друзья мои! И отсюда нас гонят эти непонимающие злые люди! А вы такие хорошие.

      – Успехов, Миш! Ничего личного!

      – До свидания!

      Через пару часов мне набрал еще один странный тип.

      – Эй, йо, man, apartments арендуешь? – очень пафосно начал мой собеседник.

      – Чего?

      – Ну объяву твою видел, man, все еще в силе?

      – Ты насчет комнаты?

      – Of course, man! Я подскочу, ок?

      – Когда?

      – Через часок.

      Я повесил трубку. Что за день-то такой – то генерал этот приперся, то любитель ядовитых муравьев, сейчас кто?

      На пороге стоял пацан лет двадцати в широких штанах, футболке размеров на пять больше, чем надо, и кепке с прямым козырьком.

      – Эй, йо, man, hi! Man, ты apartments арендуешь?

      – Ебать!

      – What?

      – Ты англичанин, что ль?

      – Нет, конечно! Я из Ярославля, слыхал за такой?

      – Слыхал!

      – Бро-о-о-о! – он пожал мне руку и приобнял, как будто мы выросли на одном районе. Я же просто стоял и охуевал от этого персонажа. – Ты понимаешь, man, я – гэнгста, хасла там, движ-миж, Wu-tang clan, N.W.A., я приехал in this city, в столицу real гэнгста, сечешь, man? Пиу-пиу, – пацан стрельнул из пальца, – я хочу, man, прочувствовать vibe криминальной столицы России.

      – Так это тебе в Новосибирск надо!

      – No, no, no! История здесь, сечешь, man? Криминалити! Пиу-пиу, – он снова стрельнул из пальца.

      – Хочешь прочувствовать атмосферу Люберец, бро? – решил я подыграть юному Лаки Лучано. Сейчас Мейер Лански покажет тебе.

      – Of course, man! – обрадовался мамкин гангстер.

      – Ну пошли!

      – Е-е-е-е-е, real хасла!

      Мы вышли из дома и двинули в сторону ближайшего гаражного кооператива, я там подбухиваю периодически с мужиками. Хорошие ребята, душевные и наливают на халяву. Я частенько, стоя на бочке из-под какого-то масла, ору, как у Есенина ветер веет с юга. Ну это так, чтобы разбавить их беседы о ведрах, в которых они копаются ото дня ко дню. Там же трется и Генчик, сын Тамарки из 35-й квартиры. Ему шестнадцать, а он уже сколотил вокруг себя банду юных уголовников и кошмарит сверстников. Почему он еще не сидит – большой вопрос, но скоро, думаю, мечта его исполнится.

      – Здорова, мужики! – сказал я пустоте, зайдя в гараж.

      Из ямы вылезла чумазая морда Аркадьича.

      – О, Виталя! Здорова! Давненько чего-то тебя не видно было. Жена, что ль, арестовала?

      – Да не, ушла от меня жена.

      – Че, серьезно? Сочувствую, брат.

      – Да ничего, прорвемся!

      – А это кто с тобой?

      – Исследователь исторического наследия Люберец!

      – Чего?

      – Да забей, тут Генчик Тамаркин не пробегал?

      – Видал, он на соседней линии мопед какой-то крутит со шпаной своей.

      – Ага, спасибо.

      – Виталь, ну ты не пропадай, заходи, накатим. Я тут винцо на яблоках сделал, надо пробу снять. У меня на даче