Мама. Алексей Гравицкий

Воля вольная. Тут тебе и «Гуляй рванина», и «Бей жидов и комиссаров», и «Всех убью, один останусь», и «За нами хоть потоп».

      – И это, по-твоему не свобода? – заинтересовался Анри.

      – Нет, и никогда ею не была. Это разруха. Помните, что Преображенский у Булгакова говорил?

      Эл не поняла о ком речь, зато ее спутники, что постарше, видимо, поняли. Анри хмыкнул, Вячеслав сохранил внешнее спокойствие. А Жанна так просто вылупилась на седого байкера:

      – ЧТО??? Ты еще и про Булгакова знаешь? Откуда?

      – От верблюда, – усмехнулся Сэд. – У меня, между прочим, в свое время два высших образования было.

      Тут уже не выдержал Слава и заливисто присвистнул.

      – Вот тебе и «фьюить», – усмехнулся байкер. – При президенте еще дело было. Тоже тогда никто не верил, заходит эдакое волосатое в коже и похваляется двумя вышками. А у народа почему-то хаер и косуха с серьезным человеком не ассоциируются.

      – Да уж, – поддакнула Жанна.

      – Это от комплексов и зажатости, – заявил Сэд. – Вгоняют люди себя в рамки, сами ограничивают свою свободу. Потому когда появляется человек свободный от рамок, предрассудков и комплексов, они не воспринимают его серьезно. Вообще, солидный и серьезный человек – это тот, кто оградил себя наибольшим количеством разнообразных рамок. Всякие дурацкие правила, воспитание, этикет. Пиджак носить так, галстук вязать эдак, носки белые не надевать под костюм. А наденешь не дай бог что-то не так – и все, признак дурного тона. Кому, на хер, нужен этот тон? По всем правилам повязанный галстук, может, и добавляет солидности, но не прибавит мозгов.

      Сэд опрокинул стакан с виски и смачно крякнул.

      – Это раньше, – задумчиво произнесла Жанна. – Сейчас солиднее выглядит тот, у кого пушка увесистее.

      – Ты не права, – поправил ее Слава категорично.

      – Поясни? – встрепенулась автоматчица.

      – Не буду. Просто ты не права и все.

      – Спокойно, тетенька, – одернул Анри взвившуюся было Жанну. – Вы оба не правы. И дядька-байкер не прав.

      – Почему это?

      Вопрос прозвучал дружным хором, что слегка разрядило обстановку, заставило спорщиков улыбнуться.

      – Извольте по порядку, – отозвался француз легко. – Вот ты, тетька, скажи, у твоей сумасшедшей ба… То есть у этой… Юлии Владимировны… Так у нее оружие при себе когда-то было?

      – Она берет другими вещами, – с большей горячностью, чем требовалось, заговорила Жанна. – И оружие за нее держат другие.

      – Во-от, – улыбнулся Анри. – Значит, в своем утверждении насчет того, что бал правит крупнокалиберное оружие, ты не права. Теперь ты, дядька, – француз ткнул пальцем в байкера. – Любая тусовка по интересам, ставящая себя вне рамок и даже поставленная обществом вне рамок, все равно попадает в рамки. Если конкретный отдельно взятый коридор назвать «нет коридора», то фактически коридор там все равно будет. Раз уж ты такой начитанный, вспомни Одиссея с циклопом. Если он назвался «Никто», это не значит, что на самом деле его не было.

      – То есть,