Сердца в Атлантиде. Стивен Кинг

найдется для меня работа. Но пока еще ничего не предложил.

      Она молниеносно обернулась.

      – Какую бы работу он тебе ни предложил, какое бы поручение ни дал, сначала расскажешь мне. Понял?

      – Ну, понял. – Ее настойчивость удивила его и немножко встревожила.

      – Обещай!

      – Обещаю.

      – По-настоящему обещай, Бобби.

      Он покорно перекрестил грудь над сердцем и сказал:

      – Обещаю моей матери именем Божьим.

      Обычно все этим исчерпывалось, но на этот раз ей словно бы было мало.

      – А он когда-нибудь… он когда-нибудь… – Тут она умолкла с непривычно растерянным видом. У ребят бывал такой вид, когда миссис Брэмуэлл вызывала их к доске подчеркивать существительные и глаголы, а они не могли.

      – Что он когда-нибудь, мам?

      – Не важно! – сердито отрезала она. – Убирайся отсюда, Бобби. Отправляйся в парк или в Стерлинг-Хаус, мне надоело смотреть на тебя.

      «Так чего же ты пришла? – подумал он, но, конечно, вслух не сказал. – Я же не надоедал тебе, мам. Я тебе не надоедал».

      Бобби засунул «Повелителя мух» в задний карман и пошел к двери. Там он обернулся. Она по-прежнему стояла у окна, но теперь опять смотрела на него. В такие секунды он никогда не видел любви в ее глазах. В лучшем случае что-то вроде озабоченного интереса, а порой (но далеко не всегда) почти ласковость.

      – Мам, а? – Он было хотел попросить пятьдесят центов. На них он купил бы стакан газировки и пару сосисок в закусочной «Колония». Ему нравились тамошние сосиски в горячих булочках с чипсами и ломтиками маринованного огурца по краям.

      Ее губы собрались как на шнурке, и он понял, что сегодня сосисок ему не есть.

      – Не проси, Бобби. Даже и не мечтай («Даже и не мечтай» – одно из ее постоянных присловий). Я на этой неделе получила тонну счетов, не меньше, так что убери из глаз долларовые знаки.

      Не получала она тонны счетов, вот в чем было дело. На этой неделе не получала. Бобби видел и счет за электричество, и чек за квартплату в конверте с надписью «мр. Монтелеоне» еще в прошлую среду. И она не могла сослаться на то, что ему скоро понадобится новая одежда – ведь учебный год кончается, а не начинается, а за последнее время он денег не просил – только пять долларов – квартальный взнос в Стерлинг-Хаус, а она и из-за них озлилась, хотя знает, что они покрывают и бассейн, и бейсбол Волков и Львов плюс страховка. Будь это не его мама, он бы подумал, что она жмотничает. Но сказать ей он ничего не мог – заговоришь о деньгах, и она сразу упрется, а на любое возражение, когда речь идет о деньгах, хоть о самых пустяках, она начинает истерически кричать. И становится очень страшной.

      – Все в порядке, мам, – улыбнулся Бобби.

      Она улыбнулась в ответ, а потом кивнула на банку с «Велофондом».

      – А почему бы тебе не занять оттуда чуточку? Побалуй себя. Я тебя не выдам, а ты потом вернешь.

      Он удержал улыбку на губах, но с трудом. Как легко она это сказала, даже не подумав, в какую ярость пришла бы, если бы Бобби попробовал занять чуточку из денег за электричество или за телефон, или из тех, которые она откладывает