Благородный разбойник. Маргарет Макфи

из харчевни в Уайтчепеле может оказаться знакомой с такими вещами и знать, сколько они стоят?

      Эмма улыбнулась, но ничего не сказала. Теперь, когда он тоже начал задавать вопросы, ей не хотелось отвечать.

      – Расскажите свою историю, Эмма.

      – Это долго и неинтересно.

      – История такой девушки, оказавшейся в таком месте? – Нед с сомнением поднял разбойничью бровь.

      Эмма молчала. Ей очень хотелось побольше разузнать о нем, но только не ценой собственной откровенности.

      – Не хотите раскрывать свои карты? – спросил он.

      – Я убедилась, что это самый лучший способ.

      Нед улыбнулся:

      – Такая женщина мне по сердцу.

      Они продолжали идти, и их шаги гулко отдавались в тишине.

      Он посмотрел ей в глаза:

      – Говорят, что вы работали в Мейфэре.

      Эмма сама пустила этот слух.

      – Я служила горничной у одной леди. – Она смотрела прямо перед собой. Если Нед еще не слышал этой истории в «Красном льве», то все равно скоро услышит. Это было единственное разумное объяснение ее манерам и выговору. Многие горничные перенимали повадки у своих хозяек. К тому же это была не совсем откровенная ложь, сотни раз уговаривала себя Эмма. Ей действительно приходилось работать горничной, и она подробно изучила это занятие, как, впрочем, и всю другую работу женской прислуги от посудомойки до домоправительницы. Каждая женщина должна знать, что и как делается в доме, чтобы правильно вести хозяйство.

      – Это многое объясняет. И что случилось?

      – Вы задаете много вопросов, Нед Стрэтхем.

      – А у вас много секретов, Эмма де Лайл.

      Их взгляды схлестнулись и надолго задержались друг на друге. И кроме вызова, в них было что-то еще. Первым сдался Нед. Он улыбнулся и отвел глаза.

      Эмма облегчено вздохнула.

      По другой стороне Майнорис-Роуд нетвердой походкой брели несколько мужчин, возвращавшихся домой из «Кингс-Хэд». Их голоса звучали громко и возбужденно, движения были неуверенными. Они выкрикивали ругательства и оскорбляли друг друга. Один остановился, решив сорвать злость на фонарном столбе.

      Эмма взглянула на Неда и поняла, что он думает о том, какова бы она была со своим ножом против этих шестерых.

      – Он просто дал бы мне небольшую паузу, пока они сообразят, что к чему, – попыталась оправдаться она.

      Однако, несмотря на все свои уверения и тяжесть кухонного ножа в кармане плаща, она была очень рада тому, что сейчас рядом с ней шел Нед Стрэтхем.

      Мужчины не стали выкрикивать непристойности в адрес Эммы, что сделали бы непременно, если бы с ней был Том. Они ничего не сказали, просто со своей стороны улицы тихо наблюдали, как Эмма и Нед проходят мимо.

      Они тоже молчали. Просто прежним уверенным шагом продолжали идти вперед по Майнорис-Роуд, пока пьяницы не остались далеко позади. Наконец они повернули на темную узкую улочку, на которой жили Эмма с отцом. На улице не было фонарей, и только серебристый свет луны направлял их шаги среди рытвин и выбоин. Примерно в середине улицы Эмма остановилась