Касьяниха. Галина Смирнова

мы учителя литературы Береснева Валентина Петровича. Когда он читал, все замирали, боясь пропустить слово. Мы знали, что он воевал в партизанском отряде. И это еще больше вызывало восхищение. Как-то он вызвал меня отвечать по астрономии (тоже вел этот предмет). Я не знала, что ответить, и отказалась. Пять раз он меня спрашивал одно и то же. И каждый раз я получала единицу. На шестой раз я подошла к Валентину Петровичу:

      – Я не понимаю, о чем мне рассказывать?

      Он мне пояснил.

      – А, так я это знаю!

      И тут же все рассказала. Мне поставили пять. За четверть мне поставили отлично, словно и не было пяти единиц.

      Была у нас учительница «Куколка», так все называли ее. Она преподавала немецкий язык. Мы сначала возмущались:

      – Не будем учить язык фашистов!

      – Но ведь Гёте, Гейне тоже немцы. Среди этой нации есть немало великих людей. Но они не были фашистами. Да и язык врага тоже надо знать.

      И мы старались познать чужой язык. Я даже научилась переводить без словаря. Это мне помогло и в институте. Благодаря школьным знаниям, я сдала экзамен в институте, хотя там его преподавали слабо, если не сказать плохо.

      «Куколка» была прехорошенькой.

      Конечно, были и такие учителя, которых мы не уважали, даже издевались над ними, либо просто терпели.

      Биологию преподавала Полина Ивановна. Мы называли ее «Половиной» и нередко смеялись над ней. Она часто пила и ее находили в непристойном виде.

      – Если в холоную воду… – говорила она.

      – В какую, какую, Полина Ивановна?

      – В холоную.

      Мы переспрашивали по пять раз. А когда она поворачивалась к доске, тихо перекидывались бумажными шариками, спокойно пересаживались на другое место.

      – Девочки, что вы делаете?

      – Полина Ивана, там неудобно.

      – Ну ладно, – соглашалась она.

      По ботанике была у нас «Щука». Мы относились к ней хорошо, но восторгов она у нас не вызывала. Почему «Щука»? Мы этого не знали, просто переходило из поколения в поколение.

      В пятом-седьмом кассе у нас вела математику Лидия Степановна. Ее боялись, но не любили. Она кричала, и брызги летели изо рта.

      Когда была математика, все мальчишки шли ко мне, чтобы я объяснила задачу или теорему. Списывать просто так было бесполезно. Лидия Степановна всегда требовала объяснить, как решал и почему. Меня она любила и часто говорила: «Умная головушка». Она же была у нас и классным руководителем. Как-то нам предложили написать сочинение «Кем я буду?» Мы с Клавой поспорили (а Клава с пятого класса училась со мной, в четвертом классе она год проболела), что я напишу: «Буду ассенизатором». Когда на уроке мы сели писать, я написала всего одну фразу: «Буду ассенизатором», – и показала эту запись Клаве, которая сидела позади меня на второй парте. Засмеялась и положила листок на стол учителю. Пробежав глазами по записи, учительница завизжала: «Во-он! Без матери не возвращайся!» Я с улыбкой победы вышла