Ночная попутчица. Сломанные ключи судьбы. Григорий Жадько

нет, – односложно сказал я, сбитый с толку ее просьбой и пытаясь поймать ее взгляд.

      – Я хотела бы с ней поговорить, – неуверенно промолвила она, не допуская, чтобы наши глаза встретились.

      – Я тоже, – вздохнул я.

      – Может, я подожду ее у вашего дома? – предложила моя нежданная гостья.

      – Это скорей всего бесполезно.

      – Не знаю. У меня есть время! – проговорила она с нотками упрямства, открыто и пронзительно, взглянув на меня из-под длинных ресниц.

      – Ты не пройдешь? – одновременно спросил и предложил я, кивнув на дом.

      – Не беспокойтесь. Здесь есть скамейка, – виновато и извиняюще улыбнулась девушка.

      – Почему ты не хочешь зайти? – чуть суше заявил я, уже понимая, что она не отступит от своего решения.

      – Я не хочу об этом говорить, – промолвила она без улыбки, и реснички ее затрепетали.

      – И все же? – настаивал я, чувствуя что говорю не то.

      – Разве это надо объяснять?

      – Не знаю! Так будет лучше.

      – Если придет ваша девушка, то лучше встретить ее здесь, чем в доме!

      Она сверлила меня взглядом и не выдержал, отвел глаза.

      – Да, но она не придет. Это пустая трата времени. – совсем сухо сказал я. – Мы неделю не общаемся.

      – Я все равно подожду на улице… и уйду. Я чуть-чуть посижу. Вы идите, не беспокойтесь, – она так умоляюще посмотрела на меня, и так захлопала ресницами, что я не удержался, улыбнулся в ответ, и молча глупо кивнул:

      – Хорошо.

      Что в этом было хорошего? Сам не знаю. Конечно ничего. Я, сделав над собой усилие, ушел, но на душе скребли кошки. Постоял во дворе, что-то вспомнил, потом снова забыл, что хотел, сделал несколько кругов по огороду. Желание вернуться к ней казалось, непреодолимым, меня тянуло к ней, но я этого не сделал. «Да! Я так растерялся, но так обрадовался! Я очень хочу с ней поговорить! Тогда зачем я согласился, ушел? С моей стороны непорядочно ее одну там оставлять. Даже если так, как теперь возвращаться? Что я скажу?! Тогда не нужно было уходить.» Нет, наверно правильно, что я ушел!» – пытался успокаивать я себя, но места себе не находил. «И все-таки почему я не настоял, позволил ей уехать!» Я ненавидел себя за эту безвольность, бесхребетность. Но дело сделано. Я упустил свой шанс. «Такая девушка! и такой болван! Восторженный пустой болван. Это мог сделать только я!»

      В воздухе пахнуло близким дождем. Я зашел в дом. Холодные комнаты были не уютны и пахли старыми журналами. Лучшее, что можно было придумать – затопить печь, но в такую погоду это проблема. Я сходил за дровами. Толстым тупым ножом привычно и ловко нащипал лучины. Огонь не хотел разгораться. Дым упорно шел в кухню, а не в трубу. Так бывает, когда в печных колодцах образуется пробка из сырого влажного воздуха. Комната наполнилась едким дымом. Меня пробил кашель, глаза слезились. Я открыл маленькую чугунную дверцу рядом с трубой и бросил в кирпичный колодец зажженную газету.