Фантастический Калейдоскоп: Механическая осень. Александр Лещенко

теперь держат форму.

      – А пальцев на руках?

      – У большинства – по четыре. Но у Симки уже пять.

      Храпнёв погладил Дарью по волосам.

      – Бедная, ещё три года ты будешь учить их самостоятельно ими пользоваться.

      – И научу! Рисунки видел?

      – Рисовали под присмотром учителей?

      – Да.

      – Дашка, – сказал Храпнёв, – ты посмотри трезво. Они – дети, пока мы рядом. Они глотают первые слоги и коверкают слова, но склоняют и произносят их правильно, с правильными окончаниями, в правильном контексте. Понимаешь? Это не они, это мы за них говорим. Вернее, они каким-то образом выуживают это из нас. Может, несознательно воспринимают. Ты же не думаешь, что у них сам по себе за это время сформировался речевой аппарат – язык, связки, прочее?

      Женщина помолчала.

      – Я знаю, Лёш, – сказала она наконец. – Но они учатся.

      – Чему?

      – Быть людьми.

      – А им хочется быть людьми? – спросил Храпнёв. – Люди, вообще-то, страшные существа. Импульсивные, нелогичные, непредсказуемые.

      – Лёш, чего ты добиваешься? – спросила Дарья.

      – Не знаю.

      – Ты думаешь, что они опасны?

      – Как всякое не пойми что.

      Дарья, потянувшись, поцеловала его в шею.

      – Так получилось, Лёш, – сказала она ему, как ребёнку. – Будущая колония погибла, даже не начавшись. Весь биоматериал, зародыши, биолаборатория… Мы хотели заселить этот мир людьми, но увы. Так бывает.

      – И тут – это.

      – Да, это, местная жизнь, которая неожиданно пошла с нами на своеобразный контакт.

      – Что они вообще из себя представляют, ты видела?

      – Нет.

      – И я нет.

      – Возможно, этой жизни хочется быть ребёнком.

      – Да здравствует инфантилизм! Знаешь байку, которую страшный и ужасный Барабанов сейчас возводит в ранг религии?

      Дарья качнула головой.

      – Слушай, – Храпнёв приобнял её покрепче. – Тоже сказка в своём роде. Оказывается, всё началось с Вальковского. Женька так скучал по своей оставленной на Земле дочери, что вместо того, чтобы редактировать карту магнитных полей, излучал в окружающее пространство грусть, уныние и, собственно, образ пятилетней Вики.

      – Ты серьёзно?

      – Ни слова от себя!

      – И тогда появилась Вика.

      – Да, как реализация желания. Потом Вики, Анюты, Андрейки пошли просто косяком. Нас с Роговым, например, каждый день встречает девочка Лисс.

      – Чья?

      – В смысле, моя или Санина? Наверное, ничья. Просто образовалась, отрастила рыжие короткие волосы и ходит, выпрашивает леденцы.

      – Почему Лисс?

      Храпнёв пожал плечом.

      – Как-то само придумалось. Ей подходит.

      – Может, привезёшь её к нам?

      – Привезу, если она захочет.

      – Знаешь, – сказала Дарья, – я так и не могу понять, почему Женька покончил с собой. Почему не оставил никакой записки?

      – А если причиной его смерти