Петербургский сыск. 1874 – 1883. Игорь Москвин

это, – почти отмахнулся Вышинский.

      – Нет, Владимир, сперва врач осмотрит… твоего брата, напишет соответствующий отчёт, а уж после этого батюшка сможет получить тело в городском анатомическом театре, да, Козьма Иванович?

      – Да, да, – пристав обрадовался, что тела увезут в столицу и не надо больше с ними возиться.

      – А я? – Удивлённый взгляд Владимира скользил то по Вышинскому, то по путилинскому помощнику.

      – Можешь ехать домой, я сегодня, а может завтра заеду. Когда батюшка бывает дома?

      – Перед обедом.

      – Хорошо, передай ему, что помощник начальника сыскной полиции Жуков намерен с ним встретиться.

      – Передам.

      – И где тот, кто опознал первым?

      – Извольте минутку подождать, – приложил к козырьку фуражки ладонь полицейский и, придерживая левой рукой саблю, чтобы не била по ногам, побежал за вторым невольным свидетелем. Им оказался высокий сутуловатый человек с красным обветренным лицом и выгоревшими бровями.

      – Да, ваше благородие, меня зовут Игнатий Горностаев, бывший унтер—офицер двадцатого пехотного полка армии Его Императорского Величества.

      – Давно уволенный со службы?

      – Почитай, – Горностаев вздрогнул, словно произнёс что—то непотребное, – извиняюсь, ваше благородие, шашнадцатый годок пошёл.

      – Как здесь оказался?

      – Так я, ваше благородие, живу недалече, а тут слух прошёлся, что убитых нашли. Вот любопытство и взяло верх, хотя, вот крест, – и он себя осенил крестным знамением, – никогда любопытством не страдал, а тут чёрт попутал, не иначе душа Николая, – он снова перекрестился, – ко мне воззвала.

      – Значит, – начал было Жуков, на миг запнулся и продолжил, – и вы опознали в убиенном своего крестника?

      – Так точно, в толпе говорили о молодых людях, ну я и упросил, – он кинул украдкой взгляд на полицейского, – хоть краем глаза взглянуть на мёртвых, не иначе, – он перекрестился, – сердце учуяло.

      – Как говорится, пути господни неисповедимы, – подыграл унтер—офицеру сыскной агент.

      – Верно сказано.

      – Скажите, каким был ваш крестник?

      – Николай?

      – Да, он.

      – Не хотел бы я иметь такого сына, день или два тому этот негодяй забрал деньги у матери и отправился в Красное село пьянствовать с сотоварищи, такими же беспутными, как и он сам.

      – Вы можете назвать их имена?

      – Ивашка Сумороков, сукин сын, ФеоктистПотатуев, служащий где—то стрелочником, ну и другие, но их не знаю, только видел как—то.

      – Сразу такая удача, – Иван Дмитриевич под столом массировал правую ногу, хотел скривится от боли, но держался из последних сил, – опознаны в первый день убиенные, и сотоварищи стали известны, везение тебе, Миша.

      – Я сразу озадачил пристава, – голос Миши прозвучал начальственно, но он тут же смутился, взял себя в руки, – я его попросил проверить, на каком участке дороги служит стрелочником Потатуев.

      – Не растерялся, господин Жуков, и господина пристава к делу пристегнул.

      – Не всё же