Фломастеры для Тициана. Вета Ножкина

родителей:

      – Как вы можете так безответственно относиться друг к другу? Вот, в наше время…

      – Пап, не начинай! – обрывал Ник, – Когда мы почувствуем, что созрели, тогда всё и будет.

      Годы шли, а «всё» никак не проявляло себя. И даже не мучили вопросы – что с этим делать, как дальше жить? Потому что был вопрос поважнее – зачем всё это?

      И вдруг Ника как током прошибло:

      – Мы?!..Неужели?!

      Он подскочил, ошеломлённый догадкой, покачнулся от головокружительной мысли:

      – Элька забеременела?!

      Они давно жили, но этого не происходило. Отец говорил:

      – Когда дано будет, тогда этот дар и снизойдёт. Это же как закат, подобный итогу, катарсису, и он всегда вовремя, и всегда неожиданно, у самого края…

      Откуда ни возьмись, прямо на Ника вылетела летучая мышь. Ник не удержался. Его качнуло в сторону, он попытался перенести тяжесть на одну крепко стоящую ногу, но руки уже проделали несколько оборотов, загребая воздух, у которого не оказалось опоры. Взгляд поймал свет ярко вспыхнувшей звезды, и соединил небо и землю.

      _{Conditio sine qua non* (лат.) – непpеменное yсловие}

      Главная роль

      _фуксия

      – Не, ты не подумай, что я тебя лечу… Я не шарю в этом сам ни фига. Но вот ты и я – нам хорошо вместе… Просто подумалось – вот бы главную роль сыграть…

      Из разговора подростков на улице

      Вика слонялась по улицам уже часа два. Она любила пялиться в витрины магазинов, разглядывать чужую застеклённую роскошь, мысленно примеряя на себя наряды с уставившихся на неё манекенов.

      – Чё вылупилась? – читалось по губам девицы с биркой на груди «Менеджер Алина», стоящей по ту сторону стекла.

      Вика в ответ вытягивала шею, открывала рот, изображала косоглазие, поправляла наушник в ухе и плелась дальше.

      Бутсы на ногах ступали всей подошвой, даже немного вставая на внешнее ребро. Мать дома, видя стоптанную обувь, постоянно ругалась:

      – Сколько можно тебе говорить – ходи, как люди… Не-ет! Жвачку в рот, руки в карманы, на спине горб – то ли от рюкзака, то ли уже сам вырос. А походка!? Девочка, а ходишь, как слон! Топ-топ… – и мать изображала что-то несусветное, не стыкующееся с её пониманием походки.

      Вика и не слушала эти привычные трёпки. Она смотрела на мать в упор, а потом – уже как по заученному сценарию – опускала виноватые глаза в пол.

      Матери становилось жаль дочь. Она начинала вздыхать по своей неустроенной жизни и жалеть, что не вышла замуж за одноклассника отличника Геннадия, которого в классе терпеть не могли, и она сама звала его за глаза– Крокодил:

      – Вот жизнь-то была бы…

      А Вика думала:

      – Вот вырасту, и у меня не будет детей! Нафиг нищету плодить…

      Нагулявшись по городу, она тащила себя домой – в животе уже урчало, и надо было что-нибудь закинуть в желудок.

      Уже у самой двери подъезда столкнулась с Ахатом с этажа выше.

      – Хай! – Ахат поднял руку с растопыренной ладошкой.

      – Хай! –