Легкие следы. Светлана Сухомизская

отвечает с экрана Виолетта. – Вместо того чтобы сидеть на диване, пошли бы и приняли ванну. Сейчас я расскажу вам, как это делается, потому что просто лежать в воде может любое бревно. Знает, как сплавляют лес? Огромными такими плотами, и все бревна похожи друг на друга. Ну вот, а если вы не хотите быть каким-то… деревянным обрубком, надо превратить воду в насыщенный раствор. В воде надо растворить энергию. Сейчас я расскажу вам, откуда ее взять». Виолетта наливает в воду молоко, мед, добавляет кокосовую стружку, полбутылки коньяка, лавровый лист, а потом усаживается в ванну прямо в платье и замшевых туфлях и хохочет, закидывая голову. Не в меру впечатлительные граждане выезжают из квартиры на носилках скорой помощи, а те, что покрепче, вытирают рукавом слюну с экрана – и садятся писать негодующие письма на телевидение, в Государственную Думу и лично гражданке Луначарской.

      Виолетта прошла мимо, благоухая ароматом духов «Белая роза», и остановилась возле моих соседей.

      – По-моему, бесподобный, – сказала она своим неподражаемым ломким голосом. – Ему даже не придется ничего играть. Если его все время мучить на площадке, и не говорить, что он красивый, он будет такой несчастный и достоверный. Потом его испортят, конечно, бедняжку, и он будет сниматься в сериалах про полицию. Но тут уж ничего не поделаешь. Всем рано или поздно придется сниматься в сериалах про полицию. Кроме тех, кто вроде меня, уже снялся в фильмах про полицию.

      – А разве ты снималась в фильмах про полицию? – озадаченно переспросил блондин.

      – Конечно. Я же играла следователя по особо важным делам в предпоследнем фильме, неужели ты его не смотрел?

      – Смотрел… Но я что-то не понял…

      – Это потому, что ты ни разу не надевала форму, – пришел брюнет на помощь блондину.

      – Я надевала. Но этот эпизод пришлось выбросить при монтаже… Очень досадно. Может, тогда меня перестали бы штрафовать гаишники… – Луначарская вздохнула и развела руками: – Да видно не судьба!

      – Кстати, Виолетта, – сказал брюнет и неожиданно взял меня за локоть, – вот девушка… простите, прослушал как вас зовут?..

      – Ма… ша… – пролепетала я.

      – Вот – Маша, большая твоя поклонница и она хотела бы преподнести тебе цветы!

      Потрясенная, я посмотрела на тюльпаны, на брюнета – его глаза блестели – на Луначарскую… И протянула ей букет.

      – Вот спасибо! Как это неожиданно! Я знаю, что вы несли этот букет тому мальчику на сцене. И очень мило с вашей стороны, что вы вдруг так – раз! – и передумали. Я возьму, но мне страшно неудобно! Я вам за это подарю что-нибудь…

      Она скинула с плеча ремень огромной дамской сумки и, поставив ее на подлокотник кресла, погрузила руки в ее внутренности. Достала прозрачный пластиковый контейнер, в котором отчетливо виднелся бутерброд с красной рыбой, три маслины и ломтик лимона, бросила обратно, вынула огромный флакон «Белой розы», снова бросила, вытащила толстую кипу сшитых вместе листов писчей бумаги,