Уверение Фомы. Рассказы. Очерки. Записи. Станислав Минаков

переложения для их ансамбля), то надрывая сердца вальсом Свиридова к пушкинской «Метели». Вторая скрипка и альт звучали убогонько, но виолончель была хороша.

2

      В прошлый раз Плотов обменялся с Алиной несколькими репликами на прокуренной лестнице у кабинета Учителя (с которым они дружили порознь), с превеликим трудом удерживая себя, чтоб не касаться, не трогать её, не протягивать к ней руку. Когда же осознал, что это почти непреодолимо, то постарался, условно говоря, отвернуться, чтобы упразднить в себе это. Благо, тогда она ушла с общего сборища, кто-то за ней, кажется, зашёл (муж? любовник? оба-двое? какая, к чёрту, разница?). «А кому это когда мешало?» – говорила одна умная подружка Плотова; но лишь после ухода Алины Плотов расцепил пальцы.

      Он был устроен так, что и не предпринимал никаких шагов навстречу, если не чувствовал, что с той стороны к нему обозначен интерес. Домогаться, брать измором, канючить, стоять ночи напролёт под балконом у той, кому безразличен, – это была сага не про него; «мне не нужен тот, кому не нужен я». Иное дело – под другим балконом, откуда ему сияют восторженные и любящие глаза… Возможно, такова была защитительная особенность его психики, не позволявшая ломиться в запертые двери. Гордость? Вряд ли. Просто, по-видимому, нужды не было. Хотя… Самому трудно судить, да он и не думал о том; однако – не надо смеяться! – кое для кого и Плотов был «искрящимся источником любови», как смешно написала в посвященном Плотову опусе одна графоманка, приславшая ему свою книгу. Посвящение повергло Плотова в изумлённые размышления.

      Давно и остроумно подмечено: если он говорит, что его к ней тянет, значит, так оно и есть. Тогда Плотова не то что потянуло, а рвануло к Алине. Это был словно «тихий взрыв». Тихий? Ха.

      Теперь, за изрядно опустевшим общим столом, они с Алиной сидели почти рядом, и Плотов поглядывал на неё сбоку, из-за спины её соседки-коллеги, впрочем, стараясь не погружаться, поскольку, ясно, «нет выхода из этого исхода»: ничего не будет.

      Кабы не память о той дрожи.

      Сегодня, под чудесную водку, а потом и прекрасное красное, Плотов говорил живенько, к исполнению песен не стремился. Его внимательно слушали.

      – А вы знакомы с поэтессой Натальей Зинченко? – вдруг обратилась к нему Алина. – Она ж там, у вас в С., теперь «культурная начальница».

      – Не близко, но хорошо знаком. Мы с ней даже на «ты». Не раз вместе ездили выступать в совместных концертах. А года два назад, на новогоднем балу, получили приз от городского головы за импровизированное исполнение рок-н-ролла – дуэтом. Развлекались.

      – А знаете, у неё мужа током убило, вчера сорок дней исполнилось. – Алина уведомляла Плотова и всех, кажется, с некоторой энергией изумления, которую можно было по ошибке принять за напор.

      – !!!!!!!

      – Да, в своём доме что-то они строили-ремонтировали. Он взялся обеими руками за оголённые провода, даже успел сказать товарищу: «Отсоедини меня».

      – Боже мой! – воскликнул Плотов. – Муж Наталью боготворил.