Жаб Жабыч и другие истории. Эдуард Успенский

спросил папа. – Например Милославский или Шереметьев?

      – Есть ещё фамилия Голицын.

      – Чем она плоха?

      – Она с двумя «ц» написана.

      – Это серьёзная ошибка, – согласился папа. – И что, больше ничего нет?

      – Есть. Ещё одна фамилия, совсем последняя – Цыплёнок.

      – А чем Цыплёнок-то не годится? – удивился папа.

      – Тем, что паспортистка приписала к нему «жареный». Берите, если хотите.

      Остановились на Голиццыне с двумя «ц». Правда, Жаб Жабыч настоял, чтобы фамилия была сдвоенная: Голиццын-Сковородкин.

      После этого начальник торжественно вклеил фотографию Жаб Жабыча, написал место рождения – «Суринам», национальность «пип», расписался и вручил документ счастливому Жаб Жабычу.

      Жаб Жабыч не знал, куда деть паспорт. Карманов у него не было, а держать во рту – паспорт расклеится.

      Когда они вернулись, мама быстро нашла выход. Она сшила Жаб Жабычу жилетку из парусины и купила летнюю кепочку с карманчиками по бокам.

      Теперь он мог носить там не только паспорт, но ещё и ключ от квартиры.

      Глава десятая

      Жаб Жабыч собирается в спячку

      Постепенно наступала холодная осень. Жаб Жабыч становился всё вялее и вялее. Его всё труднее было вытащить из будки. Практически его приходилось вытряхивать и выкатывать.

      Как-то раз в один из последних солнечных дней Жаб Жабыч сказал Владику:

      – Я всё-таки земноводный. А земноводные зимой спят. Меня пора упаковывать.

      – Как? – спросил Владик.

      – Очень просто. Твои папа и мама меня уже укладывали. Меня надо положить в коробку из-под телевизора и пересыпать опилками, а весной разбудить, чтоб я не видел этого кошмара.

      – Какого кошмара? – удивился мальчик.

      – Ну, снега там. Всякой метели.

      – Жаб Жабыч, а откуда ты знаешь, что снег и метели – это кошмар? Ты же их никогда не видел.

      – А откуда ты знаешь, что тараканы несъедобные? – спросил Жаб Жабыч. – Ты же их никогда не пробовал.

      – Это врождённое, – ответил Владик.

      – Вот и у меня врождённое!

      Раз так, стали готовить Жаб Жабыча к упаковке. Нашли ящик из-под телевизора. Засыпали в него опилки и стружки всякие. И стали ждать первых морозов.

      Но тут вдруг всё резко изменилось. Однажды Жаб Жабыч заявил:

      – Скоро мы будем прощаться. Я улетаю на юг.

      – Как на юг?! – поразился Владик. – Разве жабы на зиму улетают?

      – А я не в стае, – ответил Жаб Жабыч. – Я в самолёте. Мы летим с фотографом Стенькиным зарабатывать первоначальный капитал.

      – С каким Стенькиным? – спросил потрясённый папа.

      – С фотографом. С моим другом. У которого я жил в сарае.

      Оказывается, пока папа с мамой были на работе, а Владик стремился к знаниям в школе, к их дому постоянно приходил блудливоватый фотограф Стенькин и уговаривал Жаб Жабыча лететь с ним на юг, работать фотомоделью на пляжах.

      – Мы поработаем годик. Зато домой вернёмся на двух «мерседесах». На юге тепло, девушки в купальниках.

      Девушки в купальниках Жаб Жабыча