Жаб Жабыч и другие истории. Эдуард Успенский

почему?

      – Да потому, что они его вывели. Это их собственность.

      – Что значит собственность?! – поразилась мама. – В какое время они живут?

      – В самое генетическое. Они кого хотят, того и выводят. И никто не может им это запретить.

      – И что же, ты отдашь им нашего любимца, нашу жабоняню?

      А Владик прижался к застывшему Жаб Жабычу и стал целовать его в мокрую морду.

      – Ни за что! – ответил папа. – Мы его спрячем.

      – Где?

      – Ни «где», а «под чем»?

      – Под чем?

      – Под новым обликом.

      – Под каким таким новым обликом? – спросила мама.

      – Под обликом суринамской пипы.

      – Что это ещё за цаца такая?

      – Не цаца, а пипа. Это такая гигантская жаба, которая водится в Суринаме, в Африке. Мы скажем, что это подарок.

      – От кого подарок? – удивилась мама.

      – От мистера Зимбабве Ту-ту, твоего родственника из Суринама. Твоего двоюродного дедушки.

      И хотя у мамы не было никакого двоюродного дедушки Зимбабве Ту-ту в Африке, а Суринам находится вовсе не в Африке, мама согласилась.

      Когда Жаб Жабыч пришёл в себя после короткого замыкания в мозгах, ему объяснили, что он уже не Жаб Жабыч, а Суринамыч. И что в присутствии посторонних людей он не должен ничего говорить, а только квакать. И нельзя ему квакать ничего лишнего, а то его опять заберут в институт генетики и будут долго изучать.

      – Как изучать? – спросил Жаб Жабыч (теперь Суринамыч).

      – Мало ли как, – ответил папа. – Препарировать.

      После этих слов Суринамыч снова замер на полчаса, а то и на час.

      Но в конце концов всё разрешилось. Все успокоились. Только надо было узнать, какого цвета бывают суринамские пипы. И если они красные или жёлтые, Жаб Жабыча надо было бы срочно перекрасить.

      Выяснилось, что суринамские пипы чёрного цвета. И целую неделю Жаб Жабычу добавляли в пищу венгерскую морилку для мебели. Потому что именно таким образом один папин знакомый водопроводчик поменял цвет кожи и превратился в негра.

      Бедному Жаб Жабычу к каждой еде давали стаканчик морилки, а он глубоко возмущался:

      – И я должен это пить!

      Папа его урезонивал:

      – Люди за эту гадость деньги платят, а тебе бесплатно дают. Пей, и всё тут.

      Жаб Жабыч ругался и пил. Пил и ругался.

      Но зато Жаб Жабыч почернел, и никакой институт генетики ему теперь страшен не был.

      Глава четвёртая

      Жаб Жабыч становится великим исполнителем суринамских песен

      Имя Суринамыч как-то не прилипло к Жаб Жабычу. Он был слишком мудр и солиден для того, чтобы его звали только по отчеству: Михалыч, Степаныч или там Капитоныч. Он снова стал Жаб Жабычем.

      Но, несмотря на свою солидность и важность, он часто поступал совсем несолидно и нелепо. И вот новая неожиданность – Жаб Жабыч запел. То ли весна в нём какие-то таланты разбудила, то ли сам по себе у него талант проснулся, только Жаб Жабыч начал удивительно громко квакать, кукарекать и блеять