Голоса возрожденных. Макс Маслов

спасения.

      Глаза страдалицы потупились, омывшись крупными слезами.

      – Я не знаю, живы ли они, – проскулила она. – Но если живы, я была бы вам всем сердцем благодарна за помощь в их вызволении.

      – Но как? – обратилась к ней Сэ́йла, прильнув к несчастной телом, переполненным сострадания.

      – У вас есть то, что ему нужно, – посмотрела на нее Фендо́ра. – Варвар желает получить свой трофей. Возможно, тогда смерть стольких благородных мужей не будет напрасна.

      Шум краснокожих мальчишек оборвал их скорбную беседу. Они, завидев на горизонте корабли, кричали во все рты, как туземцы, столкнувшиеся с чудом.

      – «Депоннэ́́я»! – восклицали они. – Кэру́ны!

      Фендо́ра, поспешно обернувшись в сторону бирюзовой бухты Лату́, обозрела объекты их заинтересованности, что на всех парусах приближались к острову.

      – Я так и знала, – фыркнула она. – что за га́твонгом прибудут са́лкские суда!

      Она, вскочив разъяренной кошкой, устремилась к хижине красных стен, к обители тайку́, врачевателя Ка́тиса. Именно туда и отнесли Сэл. Благо ее глаза проследили весь этот путь. А теперь за девушкой явился толстобокий «О́дир» и, возможно, сама королева Вессанэ́сс.

      Сэ́йла и не пыталась ее остановить. Наверняка рабыня чувствовала ответственность за Сэл, что пала на ее плечи после смерти доблестной Ги́рды. Пу́дин, сорвавшись вслед беглянки, лаял у ее ног, но не кусал обнаженные пятки. Это бегство заприметил и Гурдоба́н, устремившийся с Аккертоном к трепещущей цели.

      – Постойте! – кричал он.

      Но рабыня и слушать ничего не хотела. Ей казалось, что их пренепременно выдадут недоброжелателям, ведь кто они, всего лишь рабыни, да и только.

      Влетев ошалелой фурией в хижину, она напугала Франка, засевшего над своей наконец-таки очнувшейся дочерью. Они обнимались и рыдали, но на это все времени не было. Врачеватель, морщинистый и старый, выронил из рук горшочек с мазью, возмутившись дерзостью урпи́йской рабыни.

      – Да как вы смеете! – прокричал он.

      Но Фендо́ра заткнула его в два счета, всего лишь яростно взглянув ему в глаза.

      Сэл обрадовалась тому, что она жива, и приподнялась с постели, хоть отец и пытался запретить ей вставать.

      – Хвала богам! – воззвала Фендо́ра. – Ты жива!

      Франк не понимал ее слов, но Сэл лопотала на кэру́нском не хуже урпи́йки.

      – Да, жива, – сказала она. – И вы тоже.

      Они обнялись так, будто не виделись целую вечность. Бафферсэ́ну даже показалось, что рабыня стала ей ближе него.

      – Сэлли, Сэлли, что происходит? – вопрошал он, встав к ним поближе.

      Его глаза еще были красными, а сердце все никак не успокаивалось, и главное, он не понимал, почему его дочь так свободно разговаривает на чуждом ему языке. Посчитав возможным передачу мыслей через прикосновение, как было с ами́йцами, он коснулся Фендо́ры, но та посмотрела на него со всей возможной раздраженностью.

      «Это не работает», – подумал он.

      Но Сэл же может все объяснить.

      – Одну