Голоса возрожденных. Макс Маслов

треклятая корона. Рядом с ней, посиневшая кожей, храпела У́ргуская Фендо́ра, и сейчас этот храп невозможно было отличить от поросячьего.

      – Я знаю ее! – воскликнул Фостер, наполнившись мыслью, что он все ближе к дому.

      Он коснулся рядом стоящего охотника, и тот хмыкнул.

      – А что тут знать, рабыня Сэ́йланжа, наверняка сбежавшая.

      – Да не ее, – махнул рукой А́ккертон, тем самым словно сравнив Фендо́ру с никому не нужной свиньей. – А девушку с короной!

      – Опять лопочет что-то непонятное, – отозвался другой охотник. Но Гурдоба́н понял парня.

      Как раз в этот момент он помогал вытаскивать израненного Пи́дмена из завалов, впрочем, этот пьянчуга был вполне себе живой. А когда А́ккертон подал голос, не мог не подойти к нему.

      Руки сомкнулись, и между ними возобновилась связь. В глазах ами́йца просочилась неприкрытая озадаченность, как девушка могла попасть на остров, если находилась в плену хваткого зи́рда. Затем они оба взглянули на Бафферсэ́на, стоящего в отдалении, у побережья, что был прикован взором к кораблям на горизонте. И прежде чем его позвать, Фостер, опустившись на колено, прощупал на девичьей шее пульс.

      – Она жива, – улыбнулся он, подумав о том, что среди них, к великому счастью, нет Клер.

      Доски под его ногами затрещали, и Фендо́ра внезапно очнулась. Неугасшее чувство тревоги дало о себе знать криком, заполнившим все вокруг. Она орала так, как будто ее резали живьем. Тут уже и Петита́та, Сэ́йла, Бафферсэ́н, а еще и десяток ами́йцев любознательными зеваками подбежали на ошалелый зов. В свою очередь, ре́буз сорвался со всех копыт в ближайший замшелый куст.

      Урпи́йка замолчала, когда ее озадаченный взгляд подметил слезы человека, склонившегося над Сэл. Теперь хаотичные мысли обрели последовательность, и она все поняла. Этот мужчина, лихорадочно дрожащий над девушкой, и есть тот самый пленник Гурдоба́на, а еще и потерянный отец. Он так аккуратно убирал с лица своей дочурки волосы, что Фендо́ра сама чуть не расплакалась.

      Поднапрягшись, мужчины скинули тяжелые балки с их тел, под которыми сочились кровавые раны. Фендо́ра заахала от подступившей боли, ее кожа окунулась в холодную бледность. А Сэл, как и минуту назад, все так же была без сознания, но она, хвала богу, дышала.

      – Тайку́! Нам нужен тайку́! – воззвал к помощи Гурдоба́н, и краснокожие мальчишки по его руку засуетились.

      Фендо́ра отмахнулась от его слов.

      – Я сама себе врачевательница, – сказала она и, кряхтя, поднялась на ноги. – А вы никак торговец Гурдоба́н?

      – Он самый, – ответил ами́ец, пытаясь придержать урпи́йку за плечи.

      – Да отвяжитесь же от меня! – оскалилась она. – Я плохо отношусь к держателям рабов.

      Торговец опешил от ее выводов, отпрянув чуть в сторону, кто-кто, а он явно не считал себя рабовладельцем.

      – Вы ошиблись, – счел нужным ответить он. – У меня нет рабов.

      Взгляд У́ргуской Фендо́ры пал на Бафферсэ́на, бережно держащего Сэл на отцовских руках.

      – А он кто? –