Прощай, Олимп!. Максим Светлорусов

цветочки пластиковые и стабильность! Эх, Андрей Дмитриевич, Вам бы домом престарелых руководить. Хотя, возможно, и там не уберегла бы жизнь от неожиданностей: нашел бы какой-нибудь любопытный старикан под кроватью вместо горшка священный Грааль – и опять двадцать пять…»

      – Виктор Иванович, вы слушаете? – проник в контекст размышлений вопрос директора.

      – Да. Вы, Андрей Дмитриевич, не беспокойтесь, сделаю все аккуратно, доложу по существу, никаких лишних вопросов к Вам не будет.

      – Вы уже доложили «по существу», – нравоучительно изрек заместитель, – теперь мы тут все на ушах стоим.

      – Заверяю Вас, – обратился профессор к директору, показательно игнорируя зама, – все сделаю, как надо. С Вашего позволения, не буду терять времени и пойду готовиться к докладу, – едва сдерживая иронию, произнес Громов и встал из-за стола.

      Обратный путь, к счастью, проходил без «конвоира», и ничто, кроме нескольких рукопожатий и приветственных кивков, не мешало ему еще раз обдумать свое наблюдение, сделанное в кабинете директора: «Да уж, а времена теперь поразительные, – думал профессор, поднимаясь по лестнице, – времена маленьких людей на больших должностях. Но, в конце концов, что могу я предъявить маленькому человеку, на какой бы должности он ни сидел? Разве была у него возможность помыслить о чем-либо большом, если всю свою великоценную для него жизнь он только и видел, что маленькие радости и маленькие подлости. О-о-о, да тут-то ведь даже подлости могут быть только маленькие, чтобы, не дай Бог, никакого величия не проскочило! Да и какое может быть величие, пусть даже и в подлости, если этакие обитатели простых мирков живут от понедельника до пятницы, а годовой отчет встречают, как новую эпоху? И чем дальше, тем больше на всех уровнях и этажах, к месту и нет, в лампасах и без, сидят эти “неплохие ребята”, надуваются, важничают. И вроде все вместе даже какую-то работу делают, и вроде издали “ничего так” смотрятся, а подойдешь поближе, приглядишься к каждому в отдельности, пальцем лампасик сковырнешь, а там – пошлейший обыватель. Мир обывателей: все вместе что-то делают, а каждый в отдельности ни за что не отвечает. Случись катаклизм или катастрофа – никого не найти: кто – в отпуске скоропостижном, кто – на лечении задним числом, разбегаются моментально, как тараканы какие-то, ей Богу!»

      – Здравствуйте, Зинаида Петровна!

      – Здравствуйте, Виктор Иванович! – уборщица заканчивала мыть полы в коридоре кафедры. – Ничего, ничего, идите, я сегодня пораньше начала, так думала, может, и кабинет Ваш сразу, а то мне на ту сторону еще идти?

      – Спасибо, кабинет не нужно, – уже закрывая за собой дверь, сказал профессор. Ему не хотелось сейчас пересекаться с сотрудниками. Он щелкнул замком, опустился в кресло и, закрыв глаза, помассировал пальцами веки и виски: нужно было сосредоточиться и еще раз все обдумать.

* * *

      Кабинет профессора представлял собой нечто среднее между инсталляцией в стиле «семидесятые», приемной психотерапевта