Метаморфозы. Тетралогия. Марина и Сергей Дяченко

воспоминания, никого не защитили слова и клятвы, и те, кого очень любили, умерли тоже.

      Сашка оцепенела.

      Разросшаяся, вместившая в себя полгорода, она смотрела, как надвигаются на нее мутные пристальные глаза. И когда до чудовища оставалось всего несколько шагов, она вдруг вспомнила, что стоит в своей комнате в общежитии, вспомнила, что смотрит на «фрагмент» и может еще спастись.

      Она упала назад. Опрокинулась. Сильно ударилась затылком, так что зазвенело в голове. Свалился с грохотом стул, за который она, оказывается, держалась одной рукой; через мгновение, будто помедлив, со стола соскользнул альбом и лег на полу, разбросав черные страницы.

      – Ай!

      – Мамочки!

      – Да что же такое!

      – Что ты делаешь! Скотина! Дай поспать!

      Переждав боль, Сашка поднялась на локте. Увидела собственные домашние тапочки в разных концах комнаты. Слой пыли на плинтусе. Осколок чашки под кроватью, чашки, разбившейся месяц назад. Над головой вопили в два голоса Вика и Лена, в стену ударили чем-то тяжелым соседи.

      Тикали часы. Если им верить, с момента, когда Сашка поднялась с постели, чтобы глянуть в черный альбом, прошла ровно одна минута.

* * *

      – Вы на втором курсе! Не на первом! Вы делаете такие вещи, Александра, что… у меня просто нет слов!

      Никогда в жизни она не видела Стерха разъяренным. Он метался по четырнадцатой аудитории и, как показалось Сашке, едва сдерживался, чтобы не пинать стулья.

      – Но вы ведь мне дали этот альбом…

      – Я его дал вам раньше! Когда вы были в другом статусе! Понимаете?! Этот альбом вообще не для вас… Моя ошибка, надо было сразу же забрать… Но кто знал, что вы полезете в сотый фрагмент?!

      – Я не знала, что нельзя. Простите меня, пожалуйста.

      Стерх остановился перед ней:

      – Ладно. Ладно, будем считать, что и вы и я равно виноваты в том, что случилось. Больше, пожалуйста, никакой самодеятельности. Выполняйте только те задания, которые даю я, и вовремя! Не раньше, не позже.

      – Да. Я обещаю. Только я хотела спросить…

      – Спрашивайте, – казалось, горбун немного остыл. Или, по крайней мере, взял себя в руки.

      – Это… которое было там… что это?

      Горбун уселся за преподавательский стол.

      – А вот это, Александра… вам рано знать. Незачем. Узнаете на экзамене.

* * *

      Она опоздала на право. Постучала посреди лекции и попросила разрешения войти.

      – Александра, вы пропустили четыре занятия подряд. Месяц. Спасибо, конечно, что вы почтили меня вниманием, опоздав всего на полчаса… Но как вы собираетесь сдавать экзамен?

      Слово отдалось в Сашкиной душе, как эхо камня, брошенного в колодец. «Экзамен». Такой же эвфемизм для обозначения изуверской процедуры, как, например, «допрос с пристрастием» или «светский суд».

      – Садитесь, Александра! Или вы так и будете стоять в дверях?

      Сашка села на свое место. Между ней и Костей был проход – и Женя Топорко. Сашка