Метаморфозы. Тетралогия. Марина и Сергей Дяченко

чувствовала – но не могла распознать природу опасности.

      – Саша, – очень сухо сказал Коженников в телефонной трубке. – Проверь, жив ли ребенок.

      – Что? – пролепетала Сашка.

      – Проверь пульс.

      – Открой немедленно! – Мама ударила в дверь кулаком. – Валя! Валя!!

      Сашка схватила младенца за ручку. Она была такая крохотная, на ней невозможно было нащупать пульс; уже уверенная, что ребенок мертв, Сашка вспомнила вдруг уроки Дим Димыча («Считаем пульс за шесть секунд, умножаем на десять») и прижала пальцы к тонкой шейке ребенка.

      Шейка была теплая. Пульс нашелся.

      – Жив, – прошелестела Сашка в трубку.

      – Открой дверь! – ревел теперь уже Валентин, грозя снести дверь с петель.

      – Сейчас! – крикнула Сашка, в голосе ее были слезы. – Чего вы орете? Чего вы кричите? Я сейчас открою!

      – Положи трубку, – сказал Коженников. – Сейчас перезвонит Стерх.

      Сашка нажала «отбой».

      В дверь на секунду перестали ломиться. Мама плакала, Валентин ее утешал:

      – Ну что за истерика… что случилось, я не могу понять… Сейчас все будет… сейчас… Александра, открой немедленно. Я считаю до трех. Раз…

      Зазвонил телефон.

      – Алло!

      – Слушайте, – без долгих предисловий сказал Стерх. – И работайте, хорошо, внимательно, у вас три минуты на обратный переход! Начали!

      И все затопила тишина.

* * *

      Первой не выдержала задвижка – расшатались маленькие шурупы, скоба отлетела, и мама с Валентином ворвались на кухню.

      К тому времени соседи, разбуженные шумом, уже стучали в батареи и в стены. Какой-то умник вызвал милицию. Желтая машина с синей полоской остановилась у дома через час после начала инцидента.

      Сашка сидела перед столом, на котором спал ребенок. Спокойно спал, посапывая, почти касаясь лица сжатыми кулачками. Сашка была вся покрыта потом, белая, всклокоченная, с зажатой в руке телефонной трубкой.

      В трубке пищали короткие гудки – отбой.

      Остаток ночи прошел в разбирательствах. Мама пила валерьянку, корвалол, валидол. Валентин сгоряча отвесил Сашке пощечину – а потом ему сделалось неприятно об этом вспоминать. Ребенка унесли в кроватку, и там он проспал до семи утра; у Сашки дрогнуло сердце, когда она услышала его неуверенное хныканье. Мама покормила Валечку, он поел, в хорошем настроении улыбнулся и снова зажмурил голубые глазки; мама немного успокоилась. Чуть-чуть.

      – Ты. Можешь. Нам. Объяснить. Зачем. Ты это. Сделала?

      – Я ничего не делала, – соврала Сашка и отвела глаза. – Я подумала… последняя ночь… неизвестно, когда в следующий раз его увижу…

      – Как это – неизвестно?!

      – Я просто взяла его на руки, – упрямо повторила Сашка. – Просто хотела… Рядом с ним посидеть… Зачем вы ломились, я что, убийца?!

      Мама переглянулась с Валентином.

      – Ты вела себя странно, – отрывисто сказал мужчина. – Зачем ты заперла дверь? С кем ты говорила по телефону? В полчетвертого утра?!

      – Ошиблись номером. – Сашка устала. Ей было уже все равно, хотелось только