Витёныш и одноногая нимфа. Галина Григорьевна Черненко

что до моей смерти два вздоха. Но мне в тот момент было так все равно,что я даже не дергалась. Я столько раз эту самую смерть видела в двух шагах, что очередной раз было не страшно. Тем более, не так давно, я пыталась умертвить себя сама, не получилось. А тут сюрприз, меня придушит кто то, а мне просто остаётся тихо лежать и ждать. Я и лежала.

      Я конечно сильно его подопустила, признаюсь. Но ведь его никто не звал на берег. Он мне был не интересен потому, что я любила близкое общение с мужчинами, а он мне этого не мог дать. Пусть радуется, что я не рассказала ему, что он просто никчемный мужик, то есть вообще не мужик, это бы было ещё эмоциональнее. Но злости то в данной ситуации и так хватало. Ведь Витька, он по жизни чмо, но тогда я этого не знала. Да если бы и знала, меня бы это не остановило в моих высказывания. Да и вообще, что меня могло остановить после поезда?

      Я тихонечко лежала, закрыв глаза, в ожидании своей смерти, я не кричала, не дергалась, не билась в конвульсиях. А Витька сжимал кольцо на моем горле. Но все таки он это делал ни для того, чтобы меня задушить. Ему нужна была моя реакция, а реакции не было. А ещё он прекрасно понимал, что если я умру, то он сядет, и сядет надолго. А садиться он не хотел. Да никто не хочет в тюрьму в тридцать лет. Поэтому я вдруг поняла, что хватка слабеет, я начинаю дышать, и вот уже руки убрали совсем. И опять смерть прошла мимо. Зря надеялась.

      Я вздохнула полной грудью, села, почувствовала свое состояние, все нормально. Встала, отряхнулась, взяла свой пиджак и пошла отсюда. Меня слегка покачивало. И это все последствия моего удушения. О чем я думала в тот момент? Ни о чем. Голова была совершенно пустой. Я не оценивала ни то, что со мной случилось, ни то, как я дойду до дому, я просто шла. Мне, наверное, хотелось скорей покинуть этот берег, и оказаться подальше от этого мужчины. Поэтому я с пустой головой, целенаправленно шагала в сторону дома.

      Но Витюшка то тоже не деревянный. Он ожидал одного, получилось другое. И его, как я полагаю, в тот момент накрыло чувство вины. А может я и ошибаюсь, это было какое то другое чувство. Но этот недочеловек догнал меня, поднял на руки и понёс. Я не сопротивлялась. Учитывая мою одноногость ехать на руках было лучше, чем идти, и я ехала. Идти было километра полтора. И даже все понимая про здоровье этого мужика, я слабо верила в то, что он донесет меня до дому, все таки вместе с протезом я весила килограммов шестьдесят, да и нести меня было неудобно, но он донёс.

      Сейчас то я понимаю, что он просто боялся того, что я напишу заяву, и его подтянут хотя бы на 15 суток. Но у меня такой мысли даже в голове не было, а зря. Он поставил меня у подъезда, и сказал, как волк в мультике:"Ну ты извини, если что". А мне было уже не до него, я была дома, и все неприятности остались на берегу Иркута. Я пошагала через ступеньку к моей любимой собачке, чтобы отдохнуть от общества людей.

      Дом, мой милый дом, мне всегда здесь было спокойно и комфортно. Навстречу затопали четыре лапы и мокрый нос. Ничего не оставалось, как пойти прогуляться. В парк я не пошла, а похромала прогуливаться вдоль улицы Пушкина,