Жестокие слова. Луиза Пенни

за второй шанс, – сказал старший инспектор.

      Он поднял свой стакан в шутливом тосте, одновременно разглядывая хозяев. Трех людей, которые волею судеб оказались в этом печальном, разрушенном, заброшенном доме. Трех людей, которые дали дому новую жизнь.

      А дом отвечал на это теплом.

      – Тут еще есть что сделать, – сказал Марк, – но руки пока не дошли.

      – Надеемся ко Дню благодарения принять первых гостей, – сообщила Доминик. – Если Кароль оторвется от стула и поможет. Но пока она отказывается вкапывать столбики для ограды или заливать бетон.

      – Ну разве что сегодня днем, – со смехом произнесла Кароль Жильбер.

      – Я обратил внимание, тут есть кое-какие старые вещи. Вы привезли их из дома? – спросил Гамаш.

      Кароль кивнула:

      – Мы соединили наши пожитки в одну кучу. Но еще много чего придется докупить.

      – У Оливье?

      – Кое-что. – Это был самый короткий ответ, услышанный здесь Гамашем до этой минуты.

      Он ждал еще чего-нибудь.

      – Мы купили у него чудесный коврик, – сказала Доминик. – Тот, что в холле при входе, кажется.

      – Нет, он в подвале, – отрезал Марк.

      Он попытался смягчить неловкость улыбкой, но получилось плоховато.

      – И еще, кажется, несколько стульев, – тут же добавила Кароль.

      Это составляло около одной сотой всей мебели в громадном доме. Гамаш отхлебнул чай, поглядывая на хозяев.

      – Остальное мы купили в Монреале, – сказал Марк. – На рю Нотр-Дам. Знаете?

      Гамаш кивнул, и Марк начал рассказывать, как они ходили туда-сюда по знаменитой улице, на которой есть множество антикварных магазинов. Некоторые торгуют просто рухлядью, но кое-где можно найти настоящие шедевры, бесценные произведения старины.

      – Старик Мюнден ремонтирует кое-какие вещички, что мы купили на гаражных распродажах. Только не говорите гостям, – сказала Доминик со смехом.

      – Я слышал, вы приглашали к себе на работу ребят из бистро Оливье? – закинул удочку Гамаш.

      Марк покраснел.

      – Кто это вам сказал? Оливье? – недовольным голосом спросил он.

      – Это верно?

      – Ну а если и верно? Он платит им практически рабское жалованье.

      – И кто-то из них согласился?

      Марк помедлил, потом ответил, что нет.

      – Но только потому, что он увеличил им жалованье. Хоть это мы для них сделали.

      Доминик слушала его, испытывая неловкость. Она взяла мужа за руку:

      – Я уверена, что они к тому же преданы Оливье. Похоже, им он нравится.

      Марк фыркнул, подавляя гнев. Гамаш понял: этот человек не умеет мириться с тем, что его желание не удается воплотить в жизнь. Но его жена видела, как это может выглядеть со стороны, и попыталась вразумить его.

      – Понимаете, он оболгал нас перед всей деревней. – Марк не хотел просто так бросать эту тему.

      – Ничего, все это забудется, – сказала Кароль, озабоченно глядя на сына. – Тут живет очень милая чета художников.

      – Питер