«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории. Генри Каттнер

не беспокоил Кенникотт.

      – Ах ты, самовлюбленная, тупоголовая… эх! Так вот, из-за тебя я влип в хорошенькую историю. Тоны вправе требовать, чтобы я соблюдал букву контракта, если не будет доказано, что не я его подписывал. Ладно. Теперь ты мне поможешь. Пойдешь со мной в суд и включишь свой гипнотизм, или что там у тебя такое. Докажешь судье, что умеешь представляться мною и что дело было именно так.

      – И не подумаю, – отрезал робот. – С какой стати?

      – Ты ведь втянул меня в этот контракт! – взвизгнул Гэллегер. – Теперь сам и вытягивай!

      – Почему?

      – «Почему»? Потому что… э-э-э… да этого требует простая порядочность!

      – Человеческая мерка к роботам неприменима, – возразил Джо. – Какое мне дело до семантики? Не буду терять время, которое могу провести, созерцая свою красоту. Встану перед зеркалом на веки вечные…

      – Черта лысого! – рассвирепел Гэллегер. – Да я тебя на атомы раскрошу.

      – Пожалуйста. Меня это не трогает.

      – Не трогает?

      – Ох уж этот мне инстинкт самосохранения, – произнес робот, явно глумясь. – Хоть вам он, скорее всего, необходим. Существа, наделенные столь неслыханным уродством, истребили бы друг друга из чистой жалости, если бы не страховка – инстинкт, благодаря которому они живы до сих пор.

      – А что, если я отниму у тебя зеркало? – спросил Гэллегер без особой надежды в голосе.

      Вместо ответа Джо выдвинул глаза на кронштейнах:

      – Да нужно ли мне зеркало? Кроме того, я умею пространствить себя локторально.

      – Не надо подробностей. Я хочу пожить еще немножко в здравом уме. Слушай, ты, зануда. Робот должен что-то делать. Что-нибудь полезное.

      – Я и делаю. Красота – это главное.

      Гэллегер крепко зажмурил глаза, чтобы получше сосредоточиться.

      – Вот слушай. Предположим, я изобрету для Брока увеличенный экран нового типа. Его ведь конфискуют Тоны. Мне нужно развязать себе руки, иначе я не могу работать…

      – Смотри! – вскрикнул Джо в экстазе. – Вертятся! Какая прелесть! – Он загляделся на свои жужжащие внутренности.

      Гэллегер побледнел в бессильной ярости.

      – Будь ты проклят! – пробормотал он. – Уж я найду способ прищемить тебе хвост. Пойду спать. – Он встал и злорадно погасил свет.

      – Не важно, – сказал робот. – Я вижу и в темноте.

      За Гэллегером хлопнула дверь. В наступившей тишине Джо беззвучно напевал самому себе.

      В кухне Гэллегера целую стену занимал холодильник. Он был наполнен в основном жидкостями, требующими охлаждения, в том числе импортным консервированным пивом, с которого неизменно начинались запои Гэллегера. Наутро невыспавшийся и безутешный Гэллегер отыскал томатный сок, брезгливо глотнул и поспешно запил его виски. Поскольку головокружительный запой продолжался вот уже неделю, пиво теперь было противопоказано – Гэллегер всегда накапливал эффект, действуя по нарастающей. Пищевой автомат выбросил на стол герметически запечатанный пакет с завтраком, и Гэллегер стал угрюмо тыкать вилкой в полусырой бифштекс.

      – Ну-с?

      По