Сладких снов. Андерс Рослунд

об этом.

      – Я знаю.

      – Это никогда не афишировалось… Что-то не так с тайной предварительного следствия?

      – Я…

      Гренс осекся, не зная, что говорить дальше, и обрадовался, когда она поспешила к нему на помощь.

      – Так вы полицейский?

      – Комиссар криминальной полиции.

      – И не сказали об этом?

      – На кладбище я был как частное лицо.

      Женщина опять замолчала. Надолго – Гренс уже думал, что она повесила трубку.

      – Алло, вы…

      – Я здесь. И спрашиваю, чего вы хотите?

      Теперь настала очередь Гренса молчать. Обычно у него хорошо получалось разговорить человека. Но этот случай был не совсем обычный, потому что расследования как такового не существовало.

      – В общем, я хотел бы встретиться с вами еще раз. На кладбище, если можно.

      – Романтика.

      Гренс представил себе, как она усмехнулась.

      – Это связано с моей работой, не более того.

      – То есть допрос? На кладбище?

      – Вы даже не представляете себе, как много места занимает смерть в моей работе. Я всего лишь хотел показать вам несколько фотографий. И минимум формальностей, никаких бумаг и протоколов.

      Женщина как будто сомневалась, он чувствовал ее осторожное дыхание. Незнакомый мужчина предлагал ей встретиться на кладбище – очень может быть, что на ее месте Гренс повел бы себя так же.

      – Когда? – послышался уже более уверенный голос.

      – Прямо сейчас, если вам удобно.

      – Хорошо. Заеду на кладбище по дороге на работу. Через час вас устроит, комиссар?

      Спустя час, минута в минуту, Гренс сидел на парковой скамейке перед участком 603, квадрат 198. Он уже побывал на могиле Анни – полил цветы из лейки, убрал напа́давшие листья, вырвал сорняки. Но сегодня он приехал сюда не к Анни, а ради той девочки, чей пустой гроб покоился в могиле несколькими рядами в стороне, и еще ради одной, такой же маленькой, которая будет похоронена здесь через несколько часов.

      Прошло десять минут, он все так же сидел один. Она опаздывала. Гренс встал, принялся ходить между крестами и могильными памятниками. Иногда останавливался, чтобы посмотреть даты, подсчитать, сколько прожил человек, и повздыхать. Одним был отпущен долгий срок, другим совсем короткий, и это казалось комиссару вопиюще несправедливым.

      Он вспомнил своего отца, которого видел всего несколько раз в жизни, но за могилой которого, тем не менее, ухаживал. Там был красивый памятник, черная гранитная глыба с высеченными на ней золотыми буквами.

      Мать Гренса покоилась на другом кладбище, в другой части города. Жена здесь. Дочь – чуть в стороне, в мемориальной роще.

      Что останется от человека, если уничтожить следы всех контактов с другими людьми? Что объединит разрозненные стороны личности в одно целое?

      Этого Гренс пока не знал. Совсем недавно он пытался смириться с тем, что, по его мнению, шло не так. Найти в себе новые силы, подняться. И не ради того, чтобы жить как раньше. Вернуться назад, но чуть изменившимся. Потому что