Мастерская. Бахор Рафиков

через каждую строку. Вы… как бы помягче сказать… слегка промахнулись во времени.

      – Слегка это как?

      – На пару веков точно.

      – Вы считаете, людям сейчас неинтересны подобные произведения?

      – Я бы не говорила так, если бы точно не была уверена. Мы уже экспериментировали с похожими историями. Они не пользуются спросом. Зато книги, полные насилия и разврата, расходятся на ура. Согласна, печальное зрелище, – пожала плечами Надежда, поймав отчаянный взгляд Франца. – Но что поделать – мы живем в такое время. Мне действительно было невероятно скучно читать, как ваша герцогиня ехала в карете и вспоминала робкий поцелуй сына слуги, пробравшегося к ней в комнату; но я с упоением читаю книгу Владислава Развро, где главный герой срывает одежду с девушки и страстно занимается с ней любовью прямо в ее машине. Уж простите меня за мою прямоту.

      Франц сглотнул комок и постарался придать своему лицу безмятежное выражение.

      – Понимаю.

      – Поэтому… я даже не знаю… с вашим отцом у издательства были очень теплые отношения, мы публиковали множество его книг, но, опять-таки… тогда было совсем другое время. Вот если бы… если бы вы слегка изменили свои произведения… вдохнули в них прелестей современной жизни… тогда, возможно, у нас с вами будет совсем другой разговор. Попробуйте. У меня ощущение, что вы предпочитаете абстрагироваться от внешнего мира. Не надо. Войдите в него. Оцените его. И напишите о нем.

      Франц шел по улице, буквально разрываясь от бессильной обиды и бешенства. Как она могла так отозваться о его романах? Он вложил в них свою душу. Они отражают тот мир, который должен быть. А не то, что сейчас вокруг него.

      Войдите в него. Оцените его.

      Франц попытался вглядеться в детали окружавшей его городской обстановки. В целом, здания Петербурга ему очень нравились. Особенно те, от которых отдавало стариной. Но, как только в поле его зрения попали рваные джинсы на девушке, татуированный парень с сигаретой в зубах и матерившийся на пешехода водитель автомобиля, Франц закрыл глаза и присел на ближайшую скамейку, почувствовав знакомое головокружение. Он точно не принадлежит этому миру. Но ему нужна эта работа. Нужно это издательство. Значит, необходимо научиться играть по правилам этой жизни.

***

      – Там где начинаются рамки, заканчивается искусство, – важно произнес Александэр, закрашивая пастелью ствол дуба на бумаге. Он успел послушать историю Франца, только что вернувшегося в мастерскую. – Из этого не выйдет ничего хорошего, поверь мне.

      – Я знаю. А у меня есть выбор?

      – Конечно. Иди в другое издательство. Или вообще найди иную работу себе по душе.

      – Душа моя лежит только на писательстве. А издательство я поменять не могу, для меня это вопрос принципа. Здесь работал мой отец. Для него было бы важно, чтобы и я сотрудничал с ними.

      – Он бы вошел в твое положение, поверь мне… Что за книга у тебя в руке?

      – То, что читают сейчас современные люди, – произнес Франц, кинув книгу на кровать.

      – Боже, это же Владислав