Темные тайны. Джинни Майерс Сэйн

прекращается. Кто-то тихо стонет.

      – Элора? – снова повторяю я. Слышится долгое сопение, но плача больше нет. – Это ты, Элора? Это я, Грей.

      А затем раздается резкий голос, словно сквозь тьму протягивается костлявая рука.

      – Грей?

      Мое сердце уходит в пятки, когда я замечаю призрачное свечение блуждающего шара. Фифолет, подсказывает мне интуиция. Но затем я понимаю, что это просто свет от фонарного столба на пристани. Еще одно долгое сопение, и я, следуя за этим звуком, огибаю ряды деревянных ящиков. И там нахожу ее. Мокрую, дрожащую и смотрящую на меня снизу вверх немигающими глазами.

      Только это не Элора.

      Очень светлые волосы, поблескивающие от капелек тумана, и бледно-голубые глаза.

      – Ева?

      Она закрывает лицо руками и молчит.

      Я опускаюсь рядом с ней на колени.

      – Ты в порядке? Тебе больно?

      У нее стучат зубы, а тело ее сотрясает дрожь.

      – Нет, – шепчет она, и я не понимаю, на какой из моих вопросов она отвечает.

      – Что случилось, Ева? – Я пытаюсь обнять ее, но она меня отталкивает. – Что ты здесь делаешь?

      Лицо у нее неживое, словно на него надели маску с чертами Евы.

      – Ева, объясни, что происходит.

      Она неловко вскакивает и пятится от меня.

      – Все в порядке, Грей. Клянусь. Просто оставь меня в покое. – В ее голосе отчаяние. – Пожалуйста.

      Ева может проследить свою родословную вплоть до девушек-каскетниц, первых француженок, посланных сюда, чтобы заселить недавно основанный Новый Орлеан. Они приехали полуголодные, грязные, больные и сошли с корабля, неся с собой сундучки в форме шкатулок, в которых лежали их вещи. Мужчины на пристани были потрясены их жутким видом. «Девчонки с каскетками», – шептали они. Девушек приняли за вампирш.

      Сейчас, через триста лет, стоя здесь, в темноте и тумане, вдыхая запах сырости, исходящий от реки, и глядя на Еву – бледную, с размазанными по лицу слезами и остекленевшими глазами, – легко понять, почему те мужчины испугались.

      – Евангелина! – мать Евы зовет ее с парадного крыльца. Голос Бернадетты глухой, нервозный. – Ты там, девочка?

      – Ева, – произношу я, – если что-то не так, позволь мне помочь.

      Тьму прорезает другой более громкий голос, пропитанный алкоголем и раздражением.

      – Ева! Тащи сюда свою задницу, девчонка! – Это ее дядя Виктор. Брат матери. – У нас сейчас нет времени на твое дерьмо!

      – Знаешь, в чем ужас, Грей? – Ева вытирает лицо, затем обхватывает себя тощими руками, содрогаясь всем телом. – Мертвые, они лгут. Так же, как мы.

      Потом она уходит, а я остаюсь, одинокая и сбитая с толку.

      Мне надо идти домой, но я иду в обратном направлении, в дальний конец пристани. Закрываю глаза и замираю над темной, рокочущей поверхностью огромной реки.

      Элора – водяная ведьма, ее всегда магнетически тянуло к воде. Множество раз эта магия притягивала на это самое место, на край пристани. И она стояла тут, над могучей Миссисипи, широко раскинув руки,