Выборы в истории Российского государства в IX – начале XIX века. И. В. Минникес

[402] На ранней стадии развития государства участие этой категории населения в вече представлялось Н. Н. Андрееву несомненным: «В Киевской Руси вече состояло из свободных смердов…».[403] На более поздней стадии «масса крестьян попала в зависимость от бояр… Не владея землей, они не имели и политической силы».[404]

      Б. Д. Греков допускает, что «смерд может быть и свободным общинником, и зависимым, вырванным из общины человеком, может оказаться в зависимости и не порывая связи с общиной».[405]

      Для обоснования диаметрально противоположных позиций авторы зачастую используют одни и те же факты, но дают им различное толкование.

      В качестве наиболее частого аргумента приводится летописный рассказ об изгнании Всеволода из Новгорода в 1136 г. Одним из пунктов обвинения, сопровождавшего изгнание, было то, что Всеволод «не блюдет смердов».[406] Многие ученые пытались оценить значение данного пункта. Одна группа авторов (С. М. Соловьев, Н. А. Рожков, Б. Д. Греков, М. Н. Тихомиров, В. В. Мавродин, В. Т. Пашуто и др.) предполагает, что наличие этого пункта в обвинении свидетельствует об активном участии смердов в событиях 1136 г. Другие авторы (Д. А. Введенский, Л. В. Черепнин, В. Л. Янин, И. Я. Фроянов) оценивают участие смердов в вече как весьма проблематичное или невозможное. Заботу веча об их благосостоянии они объясняют исключительно экономическими интересами государства: «смерды обязаны были платить дань и отправлять другие повинности в пользу новгородской общины».[407] Следует учесть, что в другом варианте летописи формулировка обвинения несколько иная: «почто не блюде чреных людей».[408] Если сравнить оба варианта, придется признать, что летописец не видит разницы между «черными людьми» и смердами, а ведь «черные люди», согласно документальным данным, были активными участниками веча.

      Второй аргумент – заявление князя Олега: «несть мене лепо судити епископом, или игуменом, или смердом нашим бояром».[409] Называя своих бояр смердами, Олег, по-видимому, желал не только оскорбить их, но и напомнить им об их зависимости от князя. Приняв во внимание данный факт, отличительной чертой статуса смерда действительно можно считать его зависимое положение. Но в другой версии летописи фраза Олега звучит несколько иначе: «Несть мене лепо судити епископу, ли игуменом, ли смердом».[410] И. Я. Фроянов и А. Ю. Дворниченко видят в ответе Олега намек на демократические элементы, поэтому Олег и «уподобил их смердам».[411] Но если предположить, что Олег упомянул смердов не в качестве оскорбления, то факт, что смерды помещены в один ряд со священниками, делает их статус ближе к свободным, а не к холопам.

      Третий факт – описание событий 1016 г. Победив в борьбе за киевский стол, «начя Ярослав вои делити, старостам своим по десяти гривен, а смердом по гривне, а ноугородцем по 10 гривен…».[412] А. А. Зимин, исходя из высокой оценки ратного труда обыкновенного новгородца по сравнению со смердом, делает вывод о «социальной неполноценности» последнего.

403

Андреев Н. Н. Удельная или княжеская Русь. С. 37.

404

Там же. С. 37.

405

Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 212.

406

ПСРЛ. Т. 39. С. 58.

407

Фроянов И. Я. Древняя Русь. С. 332.

408

ПСРЛ. Т. 9. С. 159.

409

Там же. С. 125.

410

Повесть временных лет. Ч. 1. М.-Л., 1950. С. 150.

411

Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. С. 48.

412

ПСРЛ. Т. 39. С. 43.