Три дня без чародея. Игорь Валерьевич Мерцалов

Прыгун, поняв, что вместе с учеником чародея его занесло сюда в наименее подходящий миг, испарился.

      По всей видимости, накал страстей в светлице достиг уже того предела, за которым человек перестает быть похожим на себя. Появление постороннего резко охладило всех – люди как-то разом смутились, притихли, и, хоть Упрям стоял перед князем красный как рак, у того и мысли не возникло выгнать не вовремя возникшего юнца.

      – Здрав буди, княже, – выдавил из себя Упрям.

      – И тебе поздорову, – кивнул тот.

      – Я вот вроде по делу…

      – Хм. Это хорошо, что не в бирюльки играть, на бирюльки у меня сейчас времени нету, – улыбнулся быстро взявший себя в руки князь.

      Своевременная шутка помогла всем расслабиться – за исключением Упряма, готового сквозь пол провалиться от этого неуместного, невесть как и проскочившего на язык словечка «вроде».

      – Ну, так я тебя вроде слушаю, – продолжал князь.

      Усмешки вокруг переросли в хихиканье.

      – Вот, – глядя в пол, Упрям протянул туесок с письмом. – Учитель, того… передать велел.

      Бояре, ожидавшие новой нелепости, уже готовы были засмеяться в голос, но тут их нездоровое веселье будто ветром сдуло: князь, принимая посылку, нахмурился.

      – Уезжает, значит, чародей, – вздохнул владыка.

      Упрям сдержал удивление: ни о чем таком учитель его не говорил.

      – Может быть, теперь ты не откажешь мне в разговоре наедине, княже? – спросил из дальнего угла сильный голос.

      Это был Бурезов, ладожский чародей, последние годы приезжавший в Дивный для помощи Науму в проведении Волшебного Надзора. Поднявшись со своего места со смешанным выражением грусти и удовлетворения на лице, он как бы в шутку добавил:

      – Время вроде пришло…

      – Я скажу, когда время придет, – ответил ему князь.

      По лицам бояр Упрям понял, что они понимают из происходящего побольше его самого, но едва ли целиком – вроде бы переглядываться стали с видом самым многозначительным, но чувствовался во взорах и вопрос. Видно, было какое-то особое дело между владыкой и двумя чародеями.

      – Возвращайся, Упрям, и скажи своему учителю так: я не хочу торопиться с последним словом.

      – Запомню, княже. – Ученик чародея поклонился и вышел.

      Гридни в передней ждали его с улыбками.

      – Управился со своими вроде делами?

      – Вроде обоз твой на месте стоит!

      Понравилось словечко…

      – Да цыц вы! – не слишком строго прикрикнул десятник, давеча узнавший Упряма. – Как вроде дети малые.

      Ответом ему был взрыв приглушенного хохота. Засиделись гридни, молодая кровь застоялась, хотелось хоть побалагурить, раз уж нет достойного занятия. Но, однако же, и слух у них! Упрям приосанился и, точно право имел, строго наказал:

      – Вы того, языки-то не распускайте. О чем князь говорит, только его и касается.

      – Сперва сам выучись, потому людей учи, – посоветовали ему гридни и выставили во двор – без тычков, даже не прикоснувшись, но так, что ясно было: разговор окончен, а если этого кто не понимает, так