Роковой подарок. Татьяна Устинова

не навсегда, как вы выражаетесь.

      – Да и на время – странно. Скучно, небось, одной-то.

      – Ко мне подруга должна приехать. У неё в школе каникулы начнутся, и она приедет.

      – Подруга, – повторил следователь. – Значит, до кордона я вас на служебной отправлю, а там вы этого своего дядю вызовете.

      – Да не нужно, спасибо.

      – Нужно, нужно, – заключил Раневский, и Мане показалось, он хочет убедиться, что она не врёт насчёт заповедника.

      К дому номер тридцать девять в деревне Щеглово Маня добралась, когда уже совсем вечерело. В летнем платье было холодно – никакой куртки она не захватила, потому что была уверена: отправляется из дома ненадолго.

      …Никто, уходя из дома, по-настоящему не знает, когда вернётся и вернётся ли!

      Почему люди об этом не думают?…

      Волька, обнаружив родной забор, до того обрадовался, что стал подскакивать, как бочка, на всех четырех лапах. Он поскакал, потом принялся нюхать траву и орошать кустики, а потом опять скакать.

      – Пойдём ужинать, – позвала Маня. – Для тебя у меня ужин есть, а для себя нету!..

      Она отперла замок – ключ был снаружи вставлен в замочную скважину, здесь все так оставляли ключи, мало ли, кому-нибудь из соседей понадобится спички взять или чаю отсыпать, – и зашла в дом.

      Всего в Манином распоряжении было три комнаты – одна большая, с русской печкой прямо посередине, и две поменьше, окнами в сад. В одной из них Маня спала. К дому были подведены электричество, вода и газ, что очень облегчало жизнь, хотя свет часто выключали и приходилось коротать вечера при свечах, но Мане всё нравилось.

      Она кинула сумку на великолепный кожаный диван, стоявший по левую руку, – этот диван подруга Марина, хозяйка дома, привезла когда-то из своего рабочего кабинета. На нём после многочасовой встречи с читателями однажды заснул кто-то из великих, то ли Орхан Памук, то ли Харуки Мураками, и Марина диван сберегла. Маня время от времени прикладывалась на нём полежать – чтоб набраться умных мыслей и писательского мастерства. Помогало не слишком, но Маня в диван верила.

      – Волька, ужин! Неси посуду!

      Пес загремел миской: у них с Маней была такая игра, как только она говорила «ужин» или «завтрак», он сразу тащил миску. Маня щедро положила собачьего паштета, сунула Вольке и вдруг поняла, что она не одна.

      Кажется, Волька понял тоже, потому что напрягся и зарычал.

      – Кто здесь? – спросила Маня испуганно. – Есть кто?

      Тотчас ей почудились качающиеся кусты, убегавшая в лес фигура, два сухих выстрела и человек, раскинувший руки, с аккуратными дырками в спине.

      Маня схватила со стола каменную штуку, держатель для бумажных полотенец. Штука была тяжёлая и холодная.

      И повернулась.

      За печкой явно кто-то прятался.

      – Выходите! – приказала Маня. – Немедленно выходите!

      Бультерьер зашёлся лаем, кинулся вперёд, и Маня бросилась за ним.

      Анна Иосифовна, глава огромного издательского дома, член всевозможных книжных союзов, большой знаток и любитель литературы, умела ценить всё самое лучшее и подлинное.

      В издательство