У Персидской границы. Мария Чиркина

от переживания кружилась голова. Люба неотрывно следила за руками бабушки. Она не понимала, что говорит и делает бабушка. Только лишь иногда до её сознания долетали отдельные слова старухи, с которыми она обращалась к своей внучке, с усердием подававшей всё, что она просила.

      – Олеся, я вспотела, – произнесла бабушка и приподняла голову.

      Олеся посмотрела на открытую рану Матвея и увидала там окровавленную пулю.

      – Что будем делать, бабушка? – спросила Олеся.

      – Вытри мне лицо и попроси всех отойти подальше. Такое скопление народа очень опасно для открытой раны Матвея, – сказала бабушка.

      – Моисей, уведите отсюда Любу и пусть все отойдут подальше, – сказала Олеся.

      Олеся вытерла платочком пот с лица бабушки, и она вновь погрузилась в свой, никому из окружающих неведомый, мир. А затем, оторвавшись от работы, подозвала к себе попа и сказала:

      – Яков, вот пуля, которая сразила твоего внука.

      – На што она мне? – спросил поп, протягивая руку.

      – Чтобы видеть его живым, – ответила старуха.

      Из помутневших глаз попа покатились слёзы. Он стоял и молча смотрел на окровавленную пулю.

      – Что это, батя? – спросил подошедший к отцу Моисей.

      – Пуля, – ответил он.

      – Бабы, гляньте, бабка пулю из Матвея вытащила, – громко крикнула сестра Любы, которая ближе всех стояла к попу.

      Люди с любопытством стали тянуться к попу, чтобы взглянуть на пулю.

      – Чё пулю не видали? – недовольно произнёс поп.

      – И в самом деле, нашли на чё глядеть, – поддержала попа соседка Вера.

      Бабушка забинтовала рану Матвея и, чуть приоткрыв ему рот, влила в него немного прозрачной жидкости. Он застонал…

      – Ты глянь, Моисей, живой наш Матвей! – вскрикнул от радости поп и стал усердно молиться, – Господи! Отец Небесный…

      – Отче наш… – следом за попом стали молиться и Люба с Моисеем, простирая руки к Отцу Небесному.

      А старуха, обращаясь к Олеси, сказала:

      – Устала я очень, внученька, отведи меня домой, боюсь, что не дойду одна.

      И, сгорбившись сильнее обычного, пошла к воротам, опираясь на клюку и руку Олеси.

      – Олеся, я очень рисковала. Пуля находилась рядом с сердцем. Это ничего, что Матвей потерял много крови.

      Организм у него крепкий. Он поправится. Было бы гораздо хуже, если кровоизлияние было бы внутренним. Тогда уж точно Матвея нельзя было спасти, – сказала старуха, вытирая слёзы.

      – Бабушка, а если бы он умер? – с испугом произнесла Олеся.

      – Тогда нам пришлось бы уйти отсюда. Люди нам этого не простили бы, – сказала старуха.

      – Нет, бабушка, только не это! Я не хочу уходить отсюда. Я нашла свой приют и желаю остаться здесь до конца своих дней! Ты так уверенно сказала мне об операции, что я даже и не подумала, что мы с тобой так рисковали, – взволнованно произнесла Олеся.

      – Олеся, я очень хотела спасти мальчика, – с чувством раскаяния произнесла бабушка и сильнее опёрлась на руку внучки.

      – Ты глянь, живой! – громко вскрикнула тётя Вера, которая