Ланарк. Жизнь в четырех книгах. Аласдер Грей

в свое время немалой властью. Фактически я был директором института, хотя тогда должности назывались иначе. Но не важно. От прежнего статуса я сохранил лишь одну привилегию: посещать церковные конференции на тех континентах, где связь между кормлением и убийством людей не столь очевидна. Благодаря этому у меня оказался небольшой набор деликатесов, который может вам пригодиться. Я слышал, что вы отказываетесь от нашей еды.

      Рима, поднявшись, оперлась на плечо Ланарка, и оба наблюдали, как Ноукс раскрыл свой чемодан и выложил на покрывало:

      картонную коробочку сыра с красными коровами и зелеными лугами на наклейке большую плитку шоколада в золотой фольге пакет с финиками колбасу салями длиной фута в два жестянку равиоли четыре пузатых бутылочки крепкого портера жестянку абрикосов ломтиками бутылочку вишневого ликера банку сгущенки жестяную банку копченых устриц большой бумажный пакет с сушеным инжиром столовые приборы тарелки консервный нож.

      – Как вы добры! – вскричала Рима и тут же принялась за инжир.

      – Вы порядочный человек, – горячо подхватил Ланарк, открывая коробочку сыра.

      Ноукс, наблюдая за ними с чуть заметной задумчивой усмешкой, проговорил:

      – Каннибализм всегда был главной проблемой человечества. Когда у церкви была власть, мы старались умерить аппетиты прожорливых классов, регулярно подкармливая паству кровью и плотью Христовой. Не стану уверять, будто духовное сословие всегда придерживалось аскетизма, однако многие из нас некоторое время кормились исключительно от доброхотных даяний. С тех пор как институт объединился с советом, можно подумать, что половина континентов питается другой половиной. Человек – это пирог, сам себя выпекает и поглощает, и рецепт этого блюда – разделение.

      – Вы очень к нам добры. Мне хотелось бы хоть чем-нибудь вас отблагодарить.

      – Вы можете. Однажды я обратился к вам с просьбой, но вы не захотели.

      – Вы просили, чтобы я предостерегал людей против института.

      – Я просил, чтобы вы всех и каждого предостерегали против института.

      – Но, монсеньор Ноукс, мне это не под силу, я слишком слаб. Когда я покину институт, я, конечно же, стану разоблачать его в частных беседах и голосовать на выборах за партии, ему оппозиционные, но чтобы вести какую-либо работу, у меня не хватит времени. Мне придется зарабатывать себе на хлеб. Простите меня.

      Ноукс печально отозвался:

      – Не извиняйтесь. Обязанность священника состоит в том, чтобы призывать паству быть лучшими людьми, чем он сам.

      Перестав жевать, Рима спросила:

      – А что не так с институтом? Я здесь вылечилась, а как остальные?

      Ланарк отрывисто заметил:

      – Чтобы тебя вылечить, пришлось нарушить инструкции моего отделения. Институт – это машина, убивающая людей.

      Ноукс покачал головой и вздохнул:

      – Ах, если бы он был всего лишь машиной убийства, разрушить его было бы проще простого. Подобно всем машинам, он служит интересам своих владельцев, а сегодня многие