Путь. Андрей Александрович Халиас

в лобби и вытянул ноги – если уж и ждать, то хотя бы с комфортом.

      Через двадцать минут входная дверь открылась, и в дом зашел хозяин гестхауса. Он оказался добродушным на вид человеком, худым, лет пятидесяти-пятидесяти пяти. Интеллигентности и шарма ему добавляли очки на лице.

      Я взял у него ключ от комнаты и начал подниматься по лестнице наверх. На полпути я вдруг вспомнил вывеску, которая меня удивила, и решил уточнить ее значение у хозяина:

      – У вас на вывеске написано “Оплачиваемый гестхаус”. А есть бесплатные?

      – Да, за постой в моем доме надо платить. В бесплатные заведения приезжают умирать.

      Я ненадолго замер. Ответ хозяина был неожиданным.

      – А если они не умрут? – Продолжил я, полушутя.

      – Тогда придется уехать. Если ты приезжаешь умирать, тебе дается срок. Не умер – уезжай. Но через какое-то время можно вернуться обратно, чтобы уж точно умереть.

      “Вот это да”, – Подумал я, – “Современный человек – это странное существо, даже смерть он способен превратить в бюрократию”.

      Наконец я поднялся в свою комнату. Открыл ключом дверь, включил свет и осмотрелся. Комната была очень маленькой и потрепанной. На окрашенных в бледно-синий цвет стенах были пятна, плитка на полу была потемневшей от старости. У стены стояла односпальная кровать с белым бельем без покрывала. Рядом с кроватью – тумба. В другой стороне комнаты – душ и туалет, кажется, в хорошем состоянии. В общем, идеальная комната, которая полностью отвечает моим предпочтениям. Да и одна из площадок у священной реки, на которой сжигали трупы умерших в городе счастливчиков, была совсем недалеко, в километре от гестхауса. Удобно добираться.

      Я снял рюкзаки и осмотрел пол. Следов тараканов и других насекомых не было. Очень хорошо. Можно оставлять вещи на полу (соблюдая осторожность, конечно же) и почти не бояться. Затем решил зайти в ванную, чтобы наконец-то умыться и смыть пот.

      Здесь меня ждало действительно необычное открытие – стоило мне подойти к двери в ванную, как я заметил, что на ней висели… чьи-то трусы. Обычные, мужские, вроде бы чистые. По крайней мере мне так показалось издалека. Наверное, забыл прошлый жилец, а уборщица не решилась к ним прикоснуться – так и висят теперь. Решил их не трогать и попытаться не обращать внимания, мало ли… Пусть висят, как висели.

      Разобравшись с бытовыми делами, я решил отправиться в место, ради которого вообще приехал в город – на священную реку, на берегах которой и приезжают умирать верующие. Считается, что если здесь умереть, и твое тело сожгут на берегу, то твоя душа очистится и ты навсегда покинешь этот мир страданий.

      Я вышел из гестхауса и отправился в путь. Дорога была простой – нужное мне место было недалеко и заблудиться было сложно. Я шел и смотрел по сторонам, а смотреть было на что. Лишь только я свернул с дороги в сторону реки, как моему взору открылись вроде бы простые, но одновременно жуткие по своему назначению вещи – по обе стороны дорог на узких бордюрах лежали огромные, в несколько этажей высотой, охапки дров. “Для сжигания тел”, – догадался я.

      Спустя