Бальдр и Тёмный бог. Ярослав Титарев

на пиру у Харальда, я видел, что глаза у Маргрет полны печали. И спросил:

      – Почему ты грустишь, невеста? Разве ты не желаешь отправиться в мою страну и стать жёной моему брату? Не бойся, – сказал я. – Конунг Хёрд мудрый и справедливый. Он очень добрый и никогда не обидит тебя. Ты сияешь, как солнце, и я счастлив, что у брата будет такая жена!

      Маргрет поглядела мне в глаза и ответила:

      – Ты так любишь брата и радуешься его счастью, что я завидую той, кто владеет твоим сердцем. Есть у тебя жена?

      – Нет, – ответил я. – Походы, плавания – я почти не бываю дома. Будь у меня жена, она давно ушла бы к другому. А я этого не вынесу – потому не беру жены.

      – Если бы я была твоей женой, то скорее умерла бы от тоски, чем поглядела на другого.

      Лицо Маргрет вспыхнуло. Она отвернулась и закусила язык от излишней откровенности.

      – Пей, невеста, – мрачно сказал я и поднял кубок. – И не грусти.

      Маргрет выпила со мной, и больше мы не заговаривали. Её слова не выходили у меня из головы ни в тот вечер, ни за всё последующее время, пока мы готовились к отплытию. Я тосковал вдали от неё, и самым счастливым для меня стал день, когда мы взошли на мою ладью.

      Я приказал устроить для Маргрет закрытый полог, чтобы за время плавания девушка не смущалась в окружении стольких мужчин. И она просидела там полдня, а потом вдруг выскочила и бросилась к борту, спасаясь от немилого брака.

      Я испугался и кинулся за ней. Я схватил Маргрет, увидел её смущённое лицо и понял, что никогда не забуду её глаз. Cердце сжалось, но я рассмеялся. Она тоже улыбнулась и прижалась ко мне.

      – Скажи, Маргрет, – произнёс я, обняв её, – ты правда могла бы хранить верность мне одному? Навсегда?

      – Я желаю этого всем сердцем, Бальдр! – кивнула она, со жгучей тоской поглядев мне в глаза.

      – Я не повезу тебя к Хёрду, если ты этого не хочешь, – прошептал я. – Я повезу тебя к себе. Ты будешь моей женой!

      ***

      Боль в боку привела меня в сознание. Надо мной колыхалась тень, пахнущая мёдом и сыром.

      – Йорунн? – простонал я.

      – Теперь ты меня вспомнил – это радостно, – улыбнулась старуха. – Не двигайся, я промываю рану. Ты очень плох, Бальдр. Три дня пролежал в беспамятстве.

      В голосе Йорунн прозвучала тревога.

      – Три дня? А твари не приходили больше? – спросил я.

      – Люди говорят, что после той ночи даже огни в лесу перестали мерцать.

      – Хорошо, – выдохнул я.

      Я склонил голову набок и уставился в тёмный угол.

      – Когда я приехала и увидела тебя, истёкшего кровью, – мне стало так страшно… – прошептала Йорунн.

      – Не тебе одной… – сглотнул я.

      Она дотронулась до моего лба, потом пощупала сердцебиение на шее и покачала головой.

      – Я испугалась, что приехала слишком поздно. Но, слава Бессмертной матери, успела заняться тобой.

      Я чувствовал жар, исходивший от моего тела. Даже веки и ресницы горели. На языке было сухо и скребло.

      – Дай попить, – хрипло проговорил я.

      Йорунн