Я, ангел. Константин Валериевич Аврилов

вид, что, дескать, все нормально, просто отлично: в Испании на каждом углу наткнешься на монаха, который чихвостит кардинала. Такие пустяки.

      Толстяк пребывал в мрачной задумчивости, нервно теребя пуговку. В эту трудную минуту к нему обратилось само радушие:

      – Сеньор Томас, далеко ли до Картахены?

      Тонкие брови слегка приподнялись:

      – Смотря как, сеньор.

      – Я бы предпочел «Медитерэниэн».

      Сощурившись, будто внимательно изучая состояние головы мотоциклиста, сеньор Томас осклабился, да так неприятно, словно под улыбкой крылась хищная личина:

      – Экие вы внезапные...

      – В какую сторону шоссе?

      – В любую.

      – А где ближайшая заправка?

      – Что?

      – Бензин. Топливо?

      – Топлива сколько угодно! – Сеньор плотоядно ухмыльнулся и потер ладони.

      Дипломатия утратила смысл. Больной, очевидно, пребывал в мире грез и фантазий, где хорошо и уютно только ему.

      Сняв упор носком ботинка, Толик прихватил Мусика за руль:

      – Спасибо. Вы мне очень помогли. Мне пора. Я поеду.

      Сеньор Томас одобрительно кивнул:

      – Вот-вот, молодец. Сам разберешься. А мне некогда, – и заторопился.

      Вдогонку красной спине Толик все же крикнул:

      – Как называется это место?

      Смысл ответа растаял в долетевшем звуке.

      Сколько потеряно времени? Какая теперь разница. План спалился, от него пахло вонючим дымком погоревших надежд. На всякий случай были обшарены карманы, тщательно прощупана подкладка и даже проверен шлем. Финансы не возродились. Размытое будущее рисовалось красками отчаянно серого цвета. Деваться было откровенно некуда. Из одежды – футболка с трусами под комбинезоном. Не идти же с повинной в посольство клянчить билет на родину. Или продать Мусика за треть, за четверть цены, чтобы хватило на самолет в один конец? На такое предательство может толкнуть отчаянный голод. Для начала надо испробовать фокус «залил и догони». Вот только где разыскать бензоколонку.

      Между тем ландшафт располагал, веяло негой покоя, как будто печали и горести остались позади. Наверное, около шести, совсем не жарко и тихо, как в глухой чаще. Деревья не шелохнутся. Великолепное место для душевного выздоровления. А ведь, наверное, им нужны санитары или помощники по саду, на худой конец – швейцар. Почему бы и нет. Контакт с больными установлен. Главного врача, наверняка – женщину, оглушит обаянием, получит скромное жалование и еду, оглядится, а там, может быть, подвернется что-нибудь. И тогда карманы будут надежно застегнуты.

      Окрыленный надеждой, Толик поворотил руль, чтобы двинуться навстречу новому.

      Очень кстати за деревом мелькнул черный фрак. Пациент поглядывал из безопасного укрытия, явно намереваясь держать дистанцию.

      Стараясь вести себя доброжелательно, Толик проявил сердечность, на какую был сегодня способен:

      – Сеньор, где главный корпус?

      Психов в смокингах оказалось несколько, переглянулись, но на контакт не пошли, настойчиво созерцая чужака.

      Растянув