Я, ангел. Константин Валериевич Аврилов

своей жизнью как попало. Еще не знаете, как тяжко... Как мучительно быть ангелом. Какое это... ну, ладно. Преступим.

      Герр Сведенборг оперся о клюку и, глядя в песок, отчеканил:

      – Первый закон ангела. Ангел не имеет права ограничивать свободу своей овечки. Нигде и никогда. Вы не можете ограничивать их свободу. Что это значит? Они всегда будут выбирать сами. Потому что они свободны. А вы не будете ограничивать их свободу. Такова горькая участь ангела. Урок окончен. Свободны.

      Дефект речи окончательно пропал. А за ним и сам учитель. Толик оглянулся на товарищей: заметили перемену или нет. Но те пялились на него во все глаза.

      – Эй, приятель, правда, твой ангел хотел набить тебе морду? – робко спросил 897-й.

      – У него получилось? – добавил другой.

      Вот, пожалуйста: стал знаменит. На Том свете хотелось славы, а она ждала в укромном месте. Пришлось дать краткое интервью, чтобы сменить тему:

      – Значит, мы теперь ангелы?

      897-й поправил галстук:

      – Пока еще учимся.

      – А почему у вас цифры вместо имени?

      – Имен на всех не хватает. Мне свое нравится, – честно признался 898-й.

      – И мне свое. Не то что какой-то... «тиль-тиль».

      Нумерованные захихикали, как девчонки в угаре вечеринки. Толик откровенно не прочувствовал новое имя. И не знал, что с ним делать. Мусику точно все равно. А мнение остальных его мало беспокоило. Как же Витька теперь называется?

      – Коллеги, за что тут дают штрафные?

      897-й ткнул локтем соседа, они понимающе перемигнулись:

      – Будет приятным сюрпризом.

      – Мы не имеем права толковать.

      – Что ж, увидимся...

      – Вы куда? – удивился Тиль, ему надо было выяснить массу подробностей.

      – У нас увольнительная. Проветримся. Посмотрим, как Там.

      Летчик показал ладошкой фигуру высшего пилотажа, а капитан изобразил проплывающий корабль.

      – А крылья? – не унимался Тиль. – Как добраться?

      С откровенной завистью ангелы-кадеты облизали взглядами полированные бока Мусика.

      – Тебе они точно не нужны, – успокоил 897-й.

      Среди камней Толик остался в одиночестве. Потребностей нет, денег нет, бензина нет. Туда слетать не мешало бы, но как. И спросить не у кого.

      Он рискнул поболтать с мотоциклом: если тигру можно, то почему Мусику нельзя. Но техника пребывала в немоте. Видимо, не доросла. Осталось запрыгнуть в седло и сделать последнее, на что был способен: выжать газ.

      V

      Готовясь к брачной ночи, Вика настраивалась на милосердный лад, ожидая скучных поерзываний и быстрого окончания. Но молодой муж оказался действительно молодым. Крайне живым и энергичным. Просто молодцом оказался. Иван Дмитриевич занимался любовью целеустремленно, расчетливо, жестко и победительно. Как бизнесом. И хоть Вика слышала о счастливом разнообразии страсти от подруг, телевизора и женских журнальчиков, но нахлынувшие эмоции оказались сильнее. Мужчина старше ее на тридцать три года проявился однообразным, но ненасытным любовником и к середине ночи буквально заездил новобрачную. Разве могла она подозревать, что деловой