Солдат великой войны. Марк Хелприн

смогли вернуться на запад и напоминали юных пленников, находящихся во вражеской стране, которым не остается иного выхода, кроме как по-новому строить отношения с окружающим миром.

      В холодный январский день, когда миллионы ласточек оккупировали деревья, растущие вдоль Тибра, и вдруг разом поднимались в воздух черными облаками, закрывающими небо, Алессандро наблюдал из окна отцовского кабинета, как тысячи людей шли по продуваемым ветром улицам к площади Кампидольо. Они несли плакаты, пели хором и вразброд, требовали положить конец войне, протестовали против того, как эта война ведется. Их самым сильным союзником была тупиковая ситуация в ливийской пустыне, где холера и тиф уничтожали итальянский экспедиционный корпус.

      Протестующие заполняли залитые дождем улицы, многочисленные, как камни брусчатки. Чтобы они ни говорили, само их пение заводило Алессандро, и ему захотелось присоединиться к ним.

      – Иди, – предложил отец, не отрывая глаз от бумаг. – Тебе это не повредит. Может, даже поможет.

      Алессандро уже шел к двери, когда отец добавил:

      – Позволь только кое о чем тебя предупредить.

      – Насчет шпаг карабинеров?

      – Я знаю, что тебе достанет ума держаться от них подальше и ты будешь скептически вышагивать молча и с краю толпы.

      – Тогда о чем же?

      – Ты уже представляешь себе, как произносишь речь.

      – Ну что ты!

      – Да, представляешь. Я это вижу по тебе. На Кампидольо ты выступишь вперед и внезапно превратишься в Цицерона. Но, Алессандро, тебе этого не позволят. А если и позволят, ты будешь обращаться к тем, кто и сам все знает. У каждого собственный путь через ужас и скорбь этого мира, и все хотят поделиться своими предложениями, чтобы набрать побольше сторонников. В детстве отец рассказал мне историю об одной части армии Наполеона в России. Численностью в десять тысяч человек. Они и представить себе не могли, что их победит холод. Десять тысяч душ, в конце концов, целый город, а города не замерзают до смерти. Казалось, вместе они сила, их было так много, они чувствовали себя в безопасности, рассчитывая друг на друга… но все замерзли до смерти, потому что заблудились в снегах. Бренность – тот же снег. Ее не изменишь ни хитростью, ни солидарностью, и в конце концов ты окажешься на коленях, потрясенный и изумленный, и тогда у тебя останется только один меч, только один щит, и еще одна вещь, чтобы тебя поддержать.

      Алессандро ждал, ожидая услышать, что он имеет в виду, но отец больше ничего не сказал.

      – Если ты не узнаешь этого сам, тогда мои слова – всего лишь проповедь.

      В толпе началась драка. Анархисты принялись колотить людей древками своих черных флагов, и конные карабинеры принялись оттеснять их в боковые улицы.

      – Видишь, – указал адвокат Джулиани, – ничего общего у них нет, да они и не пытаются достичь единения.

      – Я смогу их объединить.

      – Это глупо, Алессандро. Если они поддержат тебя или