Лжедмитрий Второй, настоящий. Эдуард Успенский

первая часть совета с царем была кончена. И хоть день был вторник – не Посольского приказа и не Казанского дворца, – решил Годунов доложить о делах Орды.

      Он отозвал Клешнина:

      – Ты, Андрей Петрович, уходи. Оставаться тебе сейчас не по чину. Но и далеко не будь, ты мне сильно надобен.

      Когда Клешнин и многие служилые дьяки вышли, когда остались только ближайшие царевы советники, Годунов сказал:

      – Что я сейчас скажу, дело очень тайное. Никто по Москве о нем знать не должен.

      А из Москвы и вообще ни звука не должно уйти.

      Он помолчал и со значением сообщил:

      – Орда из Крыма выходит.

      – А в чем тайна-то? – спросил боярин Борис Иванович Черкасский – не самый светлый разум в этой родовитой фамилии. – Сколько раз Орда выходила!

      – Много раз выходила, – согласился Годунов. – Но никогда так ее выхода не ждали наши соседи шведские, уважаемый Борис Иванович. Или запамятовал, что у нас на севере сейчас?

      У Черкасского прояснилось.

      Годунов рассказал подробности. Пятого мая нашему послу в Крыму боярину Бибикову Казым-хан по дружбе сообщил, что Орда выходит из Крыма. Что она пойдет воевать Литву. Именно Литву, а не государевы Украйны.

      Но то, что сказал хан, ничего не значит.

      В письме Бибикова написано:

      «А слово хана твердое.

      И никогда не меняется. Сказал, что пойдет на Литву, значит, пойдет на Литву. О государевой Украйне, стало быть, можно не беспокоиться. А уж о Москве и вовсе не следует.

      Ахмет-ага с приставами, какие взяли у меня и у моих толмачей все шубы, шапки, платье, деньги и запасы и вино по ханову слову, теперь наказан. И многое нам вернуто было. Так что о Москве беспокоиться не стоит и вовсе».

      – Чего он так витиевато пишет? – спросил Федор Иоаннович.

      – Понятно чего, – ответил Шуйский. – Бибиков хочет сказать, что хан готовит набег на Москву. Прямым текстом писать нельзя. Как бибиковского гонца хан перехватит, увидит, что написано, поймет, что о его походе предупреждают. В сей же день казнит посла, потому как заявит: «Я хотел набегом на Литву идти, а ты меня с царем московским поссорить хочешь».

      – Надо поднимать Москву, бояре, – твердо сказал Годунов.

      – Странно как-то получается, – удивился Борис Иванович Черкасский. – Посол пишет, что на Москву хан не пойдет. А мы будем войска выставлять.

      Царь Федор отозвал Годунова в соседнюю комнату.

      – Борис Федорович, ты-то как думаешь: стоит против татар готовиться? Ведь это какая работа. Опять большая война, опять разорение.

      – Бо́льшее разорение будет, если татар прозеваем. Вот ты, государь, говоришь: «Почему он так витиевато пишет?» Ты просто не знаешь. Сейчас я тебе объясню.

      Он вошел в Среднюю палату, взял послание Бибикова и вернулся. Все бояре вопросительно подняли вслед ему головы.

      – Смотри, государь. Видишь: все строчки целыми словами написаны, а в некоторых есть слова с переносом?

      – Вижу.

      – Так вот, те строчки, в каких перенос имеется, следует понимать наоборот. Так