Родной, любимый и чужой. Лидия Петровна Будрик

я помогу. Кому дрова-то нужны? – напомнила она его же слова и улыбнулась.

      – А могу я тебя попросить?

      – Просите, – выпрямилась она и замерла перед ним.

      – Не называй меня дядей Женей. Хорошо? И Евгением Семеновичем тоже не зови.

      – А как? – смотрела она на него в недоумении.

      – Женей. Просто Женя и все. Не люблю я этих дядей и отчеств.

      – Хорошо. Только вы теть Нине сами будете объяснять, почему я вас так называю.

      – Замётано. И давай уже на – «ты».

      – А… это удобно? – смотрела на него Саша.

      – А чего же нет? – улыбнулся он.

      – Просто меня всегда учили, чтобы я была со старшими на «вы» и по имени отчеству. А вы требуете наоборот.

      – Будем ломать стереотипы. Поможешь?

      – Да, – согласилась она и вновь улыбнулась своей очаровательной улыбкой.

      – А строгая у тебя тетка!

      – Да нет, она хорошая. Только все время боится за меня и думает, что криками и упреками убережет меня от чего-то необдуманного. А я сама знаю, что можно, а что нельзя. Зачем же тогда голова на плечах?

      – Молодец. Вот с каждым днем, ты меня поражаешь все больше и больше.

      – А дрова я все равно помогу складывать. Так быстрее будет. Да и тебе полегче.

      – А твой папа… любил тебя? Извини, что спрашиваю, – решил выведать Женя.

      – Он меня очень любил! Но нам так мало было отведено времени, что я уже почти его забыла. Иногда боюсь, что вообще забуду, – поведала Александра грустным тоном. – Он привозил мне подарки каждый день. Едет с работы и привезет что-нибудь мне и маме.

      – А мама? Какой она была?

      – Мама была добрая и ласковая. Она меня всегда Шурочкой называла. Мы с ней могли часами говорить, рассказывать что-то друг другу. Я свое, а она свое. Мы как подружки были.

      – Детство было счастливым, а юность не очень, – с жалость смотрел на нее мужчина и жутко хотел помочь ей в жизни.

      – Юность тоже ничего, но с мамой и папой всегда лучше, – грустно призналась Саша и вздохнула.

      Из дома вышла Нина Николаевна и сразу прикрикнула:

      – Шурка! Ты что это ничего не делаешь?

      – Она делает. Мы все уберем к вечеру, – вступился за нее Женя, словно был обязан этой женщине хоть чем-то, и она имела над ним какую-то власть, и надо было торопиться, чтобы угодить хозяйке.

      Они вновь принялись за работу. Евгений колол дрова, а Саша носила и складывала их у сарая.

      Так продолжалось до самого вечера.

      Было жарко. На небе ни облачка. Ветер тоже устроил себе передышку, и будто специально, чтобы согнать с них по сто потов.

      Нина Николаевна позвала их ужинать.

      Женя взглянул на помощницу и ждал ее решения.

      Саша вздохнула протяжно, сморенная длительной работой, потом взглянула на кучу дров и сказала:

      – Потом сложу.

      – Я помогу, – заверил ее Евгений, наблюдая, как стянула она с головы косынку и провела ей по лицу.

      Он ехал сюда с одними намерениями, а получилось, что все резко поменялось, и