Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Александр Берзан

рыхлых соцветий. Я раскрываю свой определитель…

      Поражённый ответом, я вновь и вновь «прохожу» лабиринт признаков. И каждый раз упираюсь в одно – это сирень! Моё воображение рисует палисадники, с высокими кустами цветущей сирени. Кус-та-ми! Но никак не стройными деревьями, диаметром ствола в тридцать четыре сантиметра!

      – Это… сирень сетчатая! – не очень уверенно, сообщаю я ждущей вокруг меня, бригаде.

      В ответ – красноречивое молчание.

      – Ты что, Сань? – прерывает затянувшуюся паузу, один из рабочих, – Мы, хоть и не ботаники, но тоже, не мальчики!

      – Ну! – вторит ему, другой, – Мы и на Амуре работали, и в Приморье. Там, знаешь какие леса?!

      – Точно говорю вам – сирень! – не сдаюсь я, вцепившись в свой определитель растений, – Вот! Смотрите!

      – Мы, что? Сирени не видели? – хмурится третий рабочий.

      – Кстати! – вспоминает инженер Андрей, – Мы тут, у вас, дзелькву нашли! Это дерево такое, близкий родственник вяза. Ты знаешь, такое?

      – Нет! – я отрицательно качаю головой.

      – Вот! В списках флоры Кунашира оно вообще не указывается! А, мы – нашли! Стопроцентно дзельква! Мы её, по Приморью знаем! Мы много чего, в лицо знаем!

      – А, ты нам говоришь – сирень! – говорит рабочий.

      – Но, вот! – стою я, на своём, – Определитель только одно даёт! Что это – сирень!

      – Ладно! – после паузы, командует народу, Андрей, – Что замерли? За работу, мать вашу!

      Все расходятся, завершать обработку площади. Молча. Я тоже лезу в бамбук, на площадь. В моей душе остаётся неприятный осадок…

      На самом дальнем краю площади темнеет зелёной, раскидистой кроной старый тис.

      – Ка-кой тис! – прикидываю я, издалека, – Ему, наверняка, несчётное количество лет!

      Раздвигая кожистые листья бамбука перед лицом, я подгребаю к дереву. Измерить диаметр ствола тиса – совершенно не понятно, чем! Стандартная, заводская мерная вилка лесоустроителей имеет шкалу шестьдесят сантиметров, она для этого тиса слишком коротка. А, мне – так хочется знать его диаметр!

      – Что же делать? – озадачиваюсь я и решаю, – Измерю, пока, рулеткой длину окружности ствола, а вечером подумаю, что с этим делать…

      Сегодняшняя площадь – на удивление, богата редкими растениями! Вот, уже несколько раз, в бамбуке, мне под руку попадается аризема! Это – ближайшая родственница лизихитона и каллы. На Кунашире, она – очень редкая! Почему я так думаю? Потому, что я вообще первый раз вижу это растение! А я, здесь – знаю почти всех…

      А, ещё – здесь полно деревьев широколиственных пород! Особенно черёмухи…

      Вот! Впереди просматривается дерево с раскидистой кроной из зонтов огромных, сложных листьев. И я прищуриваю на него свой глаз. Широкие, зелёные опахала этих листьев играют в лучах солнца, на высоте добрых десяти метров над моей головой. У этого дерева листья скучены на концах толстых ветвей. Ствол покрыт крепкой, как камень, слегка бугорчатой корой.