Пограничный городок. Китайская проза XX века. Сборник

в единое целое, заполняли собой всю улицу. С тюками на спине, в руках, через плечо, волоча, словно муравьи-победители, они быстро шли с гордо поднятыми головами, уходили и возвращались в сопровождении жены и родственников.

      Естественно, тут было много бедноты, еще бы! Однако и средний класс тоже не хотел отставать!

      Когда вынесли ценные вещи, настал черед еды и топлива. Кто-то тащил целую бадью кунжутного масла, кто-то в одиночку пер два мешка муки, вся улица была усеяна разбитыми бутылками и банками, тротуары были усыпаны мукой и рисом. Грабь! Грабь! Грабь! Люди жалели, что у них только по две руки, что ноги у них слишком медленные. Кто-то толкал бочонок сахара и перекатывался вместе с ним, как жук с большим навозным шаром.

      Среди сильных бывают свои герои, человеку свойственно проявлять смекалку! Нашлись те, кто, вооружившись кухонным ножом, встал у входа в переулок и, угрожая своим оружием, приказывал: «Отдай!» Как только мешок или одежда оказывались у него, человек спокойно, без лишних усилий относил вещи домой. «Отдай!» Если кто не понимал, то в дело шел нож, в мешке с мукой появлялась дыра, из которой словно шел снег, а двое сходились в рукопашной. Прохожие торопились мимо и, на миг задержавшись, бросали: «Чего деретесь, добра навалом!» Эти двое приходили в себя, поднимались и бросались на улицу. Грабь! Грабь! Добра навалом!

      Я смешался с толпой торговцев и спрятался с ними в темном переулке. Я ничего не сказал, но они, похоже, меня прекрасно поняли и, не произнеся ни звука, быстро окружили. Что уж говорить о полицейском, даже они, торговцы, и то боялись поднять голову. Защитить свое имущество и товары они не могли, если бы кто попробовал сопротивляться грабежу, тут же отправился бы на тот свет. У солдат были ружья, а у горожан – кухонные ножи. Да, они стояли опустив головы, как будто чего-то стыдились. Больше всего они боялись оказаться лицом к лицу с грабителями – своими клиентами в мирное время, ведь стыд мог перерасти в гнев, а в лихое время убить нескольких торговцев ничего не стоит! Именно поэтому они согласились защитить меня. Сами подумайте, ведь местные жители не могли меня не знать. Я постоянно дежурил в этом районе. Когда они мочились на стены, я непременно вмешивался и досаждал им. Понятно, что они меня ненавидели! И вот теперь, когда они радостно присваивали добро, стоило им увидеть меня, хватило бы и одного кирпича, чтобы я испустил дух. Даже если бы они не знали меня, все равно на мне была форма, а на боку сабля. Как некстати было бы появление полицейского в подобных обстоятельствах! Я мог бы попытаться извиниться, дескать, не стоило мне быть столь безрассудным, но разве они пощадили бы меня?

      Вдруг на улице стало потише, а люди устремились в переулки: на проезжей части показались несколько солдат, шли они очень медленно. Я снял фуражку, выглянул на улицу из-за плеча одного подмастерья и увидел солдата, в руке он нес какую-то связку, как будто гроздь крабов. Насколько я понял, это была связка серебряных и золотых браслетов. Никто не знает,