Конец лета. Пустой дом. Снег в апреле. Розамунда Пилчер

Дэвид и взглянул на часы. – Полчаса… Скажем, в двенадцать? Здесь?

      – Да, отлично.

      Я вышла из его кабинета с полным карманом денег и стала искать, где их потратить. Тут были мясные магазины, бакалейные лавки, торговля играми, оружейная лавка и автосервис. Наконец между неизбежным итальянским кафе-мороженым, которое встречается во многих маленьких шотландских городках, и отделением почты я увидела вывеску: «МОДА Изабель Маккензи», или, точнее, «Изабель МОДА Маккензи». Войдя в стеклянную дверь, скромно задрапированную тюлем, я оказалась в маленькой комнате с полками, на которых громоздились угнетающего вида вещи. На прилавке под стеклом лежало нижнее белье персиковых и бежевых оттенков, и там и тут были искусно сложенные унылые полосатые пуловеры.

      Сердце у меня упало, но, прежде чем я успела убежать, отдернулась занавеска в задней части магазина и ко мне вышла миниатюрная, похожая на мышку женщина в трикотажном костюме на два размера больше ее самой и с огромной кернгормской брошью.

      – Доброе утро!

      Я догадалась, что она родилась в Эдинбурге. Мне стало интересно, была ли это Изабель Мода Маккензи собственной персоной, и если так, то что вообще привело ее в Кейпл-Бридж. Вероятно, ей кто-то сказал, что торговля одеждой здесь процветает.

      – О… Доброе утро. Я… Мне нужен свитер.

      Не успела я произнести это слово, как поняла, что совершила ошибку.

      – У нас есть изумительный трикотаж, – затараторила дама с режущим слух эдинбургским произношением. – Вы хотите шерсть или букле?

      Я сказала, что хотела бы шерсть.

      – А какой у вас размер?

      Я ответила, что, вероятно, средний, М.

      Дама тут же начала опустошать полки и забрасывать меня свитерами цвета увядшей розы, темно-зеленых и коричневых оттенков.

      – А… У вас нет других цветов?

      – А какой другой цвет вы имеете в виду?

      – Ну, например, темно-синий?

      – О, в этом году темно-синий совершенно непопулярен! – с упреком сказала мне Изабель Маккензи. («Откуда она вообще берет эту информацию? – подумала я. – У нее прямая связь с Парижем, не иначе».) – Посмотрите, вот чудесный оттенок…

      Это был цвет морской волны, который, по-моему, не подходит ни к чему и никому.

      – Я, правда, хотела что-нибудь попроще… Вы знаете, теплую и толстую вещь… Возможно, с высоким воротником?

      – О, если вы о водолазках, то их у нас нет. Высокий ворот сейчас не в моде…

      Я грубо оборвала ее, чувствуя, что меня охватывает отчаяние:

      – Ладно, не важно, я не буду брать трикотажный свитер… Скажите, а юбки у вас есть?

      Все началось по новой.

      – Вы хотите из шотландки или из твида?..

      – Из твида, думаю…

      – Какой у вас обхват талии?

      Я сухо ответила. Возобновились поиски, на этот раз дама принялась искать на самой безнадежной с виду полке. Наконец она извлекла две юбки и величественным движением разложила их передо мной. Одна была неописуемо отвратительна. Другая показалась мне не настолько ужасной, коричневая с белым, в елочку. Я неохотно согласилась