Богословская антропология. А. Скола

[5]. Как мы сейчас увидим, создание трактатов по богословской антропологии вовсе не было связано с интересом к антропологии: он придет лишь в последние десятилетия двадцатого века[6].

      Литература для углубленного изучения темы:

      G. Colombo, La teologia manualistica, in Id., La ragione teologica, Milano 1995, 305–335.

Трактат De Deo creante et elevante

      Во второй половине 19 в. появляется трактат под названием De Deo creante et elevante[7], в котором был собран значительный материал, относящийся к человеку, рассеянный прежде в разных богословских произведениях. Содержанием этого нового трактата было рассмотрение результатов творческого акта Бога, согласно трехчастной схеме: мир, ангелы, человек. В отношении последнего указывалось на три центральные проблемы: человек в его психофизической природе, сверхприродная цель человека; падшее состояние человека после грехопадения[8].

      Историки богословия единодушно отмечают одну особенность: замысел этого произведения и его разработка были по существу независимы от уже имевшегося трактата «О благодати»[9]. Действительно, последний был создан в 17 в. как сжатое разъяснение трудных споров, шедших в католическом богословии со времен лютеровской Реформации. Интерес к антропологии здесь понятен: спор с Реформацией ставит проблему человека, его свободы, самой формы его взаимоотношений с Богом. Однако оба трактата остались никак не связанными друг с другом, что помешало осуществлению сколько-нибудь убедительного антропологического синтеза. Причины этого следующие. Трактат De Deo creante et elevante уже самой своей двухчастной трактовкой темы некритически вводит в богословие свойственное Новому времени разделение между верой и разумом[10]. На вопрос «Что такое человек?», трактат предлагает концепцию тварной природы человека, отражающую философское видение мира. Здесь, прежде всего, предстает Бог как начало и причина всего творения, включая сюда и человека. А все, что можно признать верным в описании человека, относится на счет его «природы». Богословская специфика рассмотрения этих двух тем ограничивается, в основном, демонстрацией их соответствия данным Откровения[11]. Поэтому трактовка восхождения человека к Богу принимает весьма частный вид и сводится к рассуждению о его призвании участвовать в божественной жизни (так называемое «сверхприродное призвание»). Это призвание, однако, мыслится как некий внешний по отношению к уже полностью сформировавшемуся субъекту фактор, не имеющий никакой связи с фундаментальным вопросом антропологии: «Что такое человек?» Но тогда существует риск рассматривать его как нечто, хотя и даруемое людям, но вторичное и сугубо внешнее, почти не связанное с истиной о человеке[12].

      Литература для углубленного изучения темы:

      M. Flick, La struttura del trattato «De Deo creante et elevante», in «Gregorianum» 36 (1955), 284–290.

Трактат De gratia

      С другой стороны, исходные установки трактата De gratia также не позволяли обсуждать подобную проблематику.

6

См. ниже, 44–50. Среди теологических сочинений, использовавших понятие богословской антропологии в том смысле, в каком оно впервые употреблено в очерке J. R. Geiselmann, Die Theologische Anthropologie J. A. Muhlers, Freiburg im Br. 1955, одним из первых была, по-видимому, работа K. Rahner, Grundentwurf einer theologischen Anthropologie, in F. X. Arnold – K. Rahner – V. Schurr – L. M. Weber, Handbuch der Pastoraltheologie, II/1, Freiburg i.Br. 1966, 20–38; Id., Saggi di antropologia soprannaturale, trad. it., Roma 1965 и Id., Considerazioni fondamentali per l’antropologia e la protologia nell’ambito della teologia, in MS 4, 11–30. Первым полным трактатом стала книга M. Flick – Z. Alszeghy, Fondamenti di una antropologia teologica, Firenze 1973, авторы которой стремятся установить связь с подходом А. Розмини (см. выше, прим. 1) и предлагают богословскую антропологию, понимаемую как «сознательную попытку человека постичь себя через Откровение» (Ibid., 5).

7

Ср. M. Flick, La struttura del trattato «De Deo creante et elevante», in «Gregorianum» 36 (1955), 284–290.

8

Трактовка этой темы принимает определенную форму в D. Palmieri, De Deo creante et elevante, Romae 1887, которая затем фактически повторяется в последующих текстах, таких как C. Pesch, De Deo creante et elevante. De Deo fine ultimo (Praelectiones dogmaticae III), Friburgi Brisgoviae 1914, 74–182; A. Tanqueray, Synopsis theologiae dogmaticae, Parisiis – Tornaci – Romae 1933 (24), 517–601; P. Parente, De creatione universali (Collectio theologica romana ad usum seminariorum IV), Torino 1959, 143–208.

9

Ср. G. Colzani, Il trattato «De gratia». Presentazione storico-bibliografica, in «Vivens homo» 4 (1993), 375–389.

10

Не следует забывать об аналогичном пути, пройденном богословской трактовкой тайны Триединого Бога и хорошо засвидетельствованном историей трактата De Deo Uno et Trino, ср. G. Colombo, Per una storia del trattato teologico di Dio, in «La scuola Cattolica» 96 (1968), 203–227; M. Serentha, La teologia trinitaria oggi, in «La scuola Cattolica» 118 (1990) 90–116; S. del Cura, Temas y tareas del tratado teolуgico sobre Dios, in Teologua en el tiempo (25 acos de quehacer teolygico), Burgos 1994, 169–201; G. M. Salvati, La dottrina trinitaria nella teologia cattolica postconciliare. Autori e prospettive, in A. Amato (a cura di), Trinita in contesto, Roma 1994, 9–24.

11

Этот подход был затем воспринят неосхоластикой, истолковавшей некоторые разъяснения I Ватиканского Собора как авторитетную санкцию подобного направления в богословии Творения (DS 3001–3003).

12

О спорах относительно категории «сверхприродное» см. ниже, 210–217.