Журнал «Юность» №10/2021. Группа авторов

пожалел и выкинул наружу.

      Она лежит нагая у крыльца,

      И, не имея кожи и лица,

      Тихонько ждет того, кто очень нужен…

      Птица

      На моей невысокой крыше

      Живет птица по кличке Выше.

      Ее перья слегка атласны,

      Ей мечты все мои подвластны.

      Я кормлю птицу Выше волей,

      Добавляя немного соли,

      Как наестся – летит шальная,

      Словно ищет ворота рая.

      Я пою птицу Выше верой,

      Она пьет и не знает меры,

      Трель же птицы всегда чудесна,

      Моей крыше давно известна.

      Крыша знает, что жизнь без птицы

      Полноценная не случится.

      Заполняют пространство крыши

      Птицы с кличкой призывной Выше.

      «Черной ручкой писать по белому…»

      Черной ручкой писать по белому,

      Выводить из последних сил…

      Я все сделаю, я все сделаю,

      Что бы ты там ни попросил.

      Холодает ночами. Простыни

      Меня кутают, будто в снег.

      Если б было все в жизни просто так,

      Я б с тобой проживала век.

      Иногда по судьбе назначенный

      Просто сбился с пути в метель.

      Я твоей теплотой охвачена,

      Стерегу до утра постель.

      Чертовщинки-слова выводятся,

      Выливаются на листы.

      Если люди и вправду сводятся —

      Бог построит для нас мосты.

      Проза

      Анна Чухлебова

      Писатель из Ростова-на-Дону. Дебютировала в 2020 году с подборной рассказов в Esquire. В 2021-м вошла в финал литературной премии «Лицей» со сборником «21 история о том, что умерли не все».

      Как я побывал на своей могиле

      Во мне живет душа маленькой девочки, убитой коровой. Помню свое двухлетнее тельце, южное жаркое лето смяло на полу ситцевое платьице. В трусишках, босая, по еще горячим от долгого дня порожкам, бегу во двор. Пишешь «бегу», на самом деле слово другое. В беге четкость, в движениях ребенка – расхлябанность кашки, несогласованность пюрешки, что-то от киселя. Хочешь мяч поймать – а он мимо рук, слишком быстрый, слишком круглый, а руки медленные, и все медленное. Бог с ним, недолго мне осталось бегать. Вперевалочку, слово, наверное, это. С кружкой, кружка у меня в ручках жестяная. С зайцем!

      Отворяю калитку, проскальзываю в коровник, там тепло и знакомо. Корова – да как ее звали, Мура? – вернулась из стада, наелась травы, налилась выменем. Мама журит – да как меня звали, Маша? – из вымени журчит в ведро. Мать отворачивается, соседка, может, окликнула, петух кукарекнул, кот с бочка на бочок перекатился в сытости чердачка. Мама отворачивается, я подхожу к корове сзади. Последнее, что я слышу, – мычание и крик. Корова копытом в лоб.

      Описания посмертия банальны. Я толком и не понял, что случилось, от суеты в коровнике ускользнул быстро. Двигался теперь легко, как скользкий. Веселился, хохотал, прошел сквозь стог сена, сквозь воду в речке. Скоро стемнело, вернулся. Лег к маме в кровать. А она – деревянная, только плачет. Деревья плачут? Березы весной, их слезы сладкие. Значит, мама – береза.

      Кровать папы пустая. Старшей сестры тоже нет. Брат сидит на