Журнал «Юность» №10/2021. Группа авторов

А я-то, дура старая, и не смотрела, что, как и где!

      Проходит мальчик и говорит:

      – Обращаю внимание, что вы сидите около аварийного выхода. Изучите, пожалуйста, инструкцию и будьте готовы оказать помощь в случае необходимости.

      У меня аж сжалось все: самолеты падают и падают, я по телевизору видела. Вот и спрашиваю:

      – Скажите, жилет где?

      Он так удивился, как будто его в первый раз о таком спрашивают, и показывает:

      – Вот здесь.

      – А маска где?

      – Здесь.

      – А прыгать куда?

      – А зачем?

      – А если катастрофа? Сами говорите, у аварийного выхода сижу.

      Со мной рядом девчоночка с мамой сидят, девочка и давай спрашивать:

      – Мама, мама, а что такое катастрофа?

      – Это когда самолет падает, – объясняю.

      Я ж сама педагог, не люблю, когда дети самых простых слов не знают.

      – Вы чего ребенка мне пугаете? – девушка рявкает так зло.

      Вот эти родители, молодо-зелено! Сами не учат и другим не дают!

      Я ее и успокаиваю:

      – Если что, я в авиакружок ходила в школе. На планере летать умею, с парашютом прыгала. – А мальчику и говорю: – Вы имейте в виду.

      – Мама, мама, а мы что, прыгать будем?

      – Да что вы нам мозги компостите, какой еще парашют! Бабуля выдумывает! – Девушка все шипит, аж покраснела вся.

      Я обиделась:

      – Вообще-то с пятнадцати прыгала, у меня и значок есть.

      – Мама, мама, а мне можно с парашютом?

      – Сиди в окно смотри!

      – Ну ма-ам.

      Только отвлеклась, как мальчик сбежал. Вот и не поговорить теперь, а я, между прочим, серьезно! С парашютом я и правда прыгала, и не раз. Разрешали только с шестнадцати, вот я и соврала. Пришла в пятнадцать, а документы как-то и не спросили. Время другое было, словам как-то больше верили, не то что нынче.

      И маму тогда обманула. Сказала, что на соревнование по бегу иду, – меня и отпустили еще с вечера на подготовку. Заночевали мы тогда в амбаре посреди поля. Холодно ночью было, ветер еще выл, крыша громыхала – жуть! А утром прыжки. Да не с самолета, а с воздушного шара. А как-то муторно на нем, он все поднимается, бортики низкие такие, а ты видишь все, знаешь, что тебе туда прыгать. До тошнотиков как-то. Нас еще и по весу высаживали, чтобы парашюты не запутались. Я последней была.

      Стою я на бортике этом, а под ложечкой так и завывает. И как в спину меня тюкнули! Я ж вроде и видела, что всех толкают, а все равно неожиданно. Дергаю, дергаю парашют, а он ни в какую! И сердце где-то так долбит, что в ушах отдается. Еще раз дернула – раскрылся все-таки! Да только ветер как налетел да как унес меня в сторону! Я ж по весу ниже нормы была, вот меня и потащило. Приземлиться-то приземлилась, а все равно несет вперед, по полю, прямо в боярышник. Колени, локти, лицо в кровь разодраны, но хоть жива. Пришла я позже всех, реву, но отчитываюсь: прыжок с парашютом совершила. Надо мной в штабе посмеялись, залили зеленкой и отпустили домой. Дома мама, конечно же, как начнет кричать: это как это